О российском протестантизме и протестантах

Евангельский протестантизм провозглашает индивидуальную связь каждой души с Богом, право каждого на личное (а не церковное только) понимание Его слова, т.е. Библии. Протестанты признают, что такое понимание может быть ошибочно, но как раз это признание и открывает путь в душу человека Духу Святому, Который помогает найти истинный путь. А если говорят: «у меня (у нас) все безошибочно», то это не более чем упорство в ошибках. В разномыслии, разнообразии есть опасность, но она куда меньше, чем в единомыслии, в единообразии доктрин и институтов. «Комфорт совместности» — вещь привлекательная для многих, но она обрекает церковь на застой и окостенение. Как говорил наш глубокий мыслитель Лев Шестов: «Устранишь рознь, а с нею вместе устранишь и многое такое, что лучше всякого согласия и гармонии» (Лев Шестов. Сочинения в двух томах. Т.I, М., 1993, с. 169).

Что до разнообразия протестантства, то оно не так уж велико — 85% всех протестантов входят в десяток деноминаций, из которых одна из самых динамичных — баптизм. В России, по мнению многих отечественных и зарубежных аналитиков, до последнего времени именно баптисты составляли едва ли не самый активный и сплоченный отряд отечественных протестантов (тут мы оставляем в стороне попытки отлучить баптизм от протестантства). Сейчас положение меняется: к лютеранам, баптистам, адвентистам и другим деноминациям, давно уже обретающимся в нашей стране, добавились методисты, пресвитериане и иные тоже почтенные, но ранее слабо представленные у нас протестантские вероучения. Ничего страшного в этом нет — разнообразие, ограниченное лишь такими рамками, как, например, Апостольский символ веры, пойдет нашей стране только на пользу. Что едва ли можно сказать о вероучениях, выходящих за рамками этого символа. Однако «невместимость в символ» (мормоны, свидетели Иеговы и иные) — не основание для запрета конфессий, которые кажутся нам чрезвычайно сомнительными. Отпор им следует давать «на богословском поле», но никак не на административном.

И до революции, и в самое последнее время в появлении протестантских деноминаций в России важную роль играли и играют зарубежные протестанты. Ничего плохого в этом тоже нет: христианство вообще зародилось на Святой земле, где прошла земная жизнь Спасителя, во всех остальных местах оно пришлое. И первыми его распространителями были апостолы, выполнявшие Великое Поручение Христа: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф 28,19). Это Великое Поручение дано и всем современным христианам.

Россия получила православие от Византии, в чем тоже нет ничего плохого, хотя были у нас мыслители, которые считали эту последнюю «отравленным источником», и называли не иначе как «растленной» и «презренной». Вообще для обращения важно не место, а воздействие Духа Святого, Который побуждает человека или целый народ к поиску истины, Который дает и ее провозвестников. Так, русский баптизм, несомненно, есть результат действия Святого Духа, побудившего русский народ к духовным исканиям.

Сейчас признание роли зарубежных — на первых порах почти исключительно немецких — баптистов в зарождении баптизма в России почему-то считается дурным тоном. Однако важно помнить, что если бы не работа Святого Духа, не поиски значительной частью нашего народа «правильной веры», ничего бы у них не вышло, как не выходило у многих приезжих проповедников.

Подводя итоги событиям последних двадцати лет для России и для российского протестантизма, следует признать, что очередная попытка «выйти в люди» не удалась — таково мнение большинства серьезных аналитиков как в России, так и вне ее. Переходя на язык мирской науки, можно вспомнить высказывание Шумпетера, сказавшего, что иногда история пересдает карты — когда удачно, а когда и нет. Пересдача состоялась у нас в 90-х годах, и пересдача была удачной и для России, и для российских евангелистов. Но вот правильно разыграть эти хорошие карты не сумела ни Россия, ни российские евангелисты — ни вообще все верующие России.

Со времен Владимира Соловьева мы верим, что есть замысел Бога о России, который в какой-то части дано уразуметь и нам. Правда, другой русский мыслитель, Чаадаев, сказал, что России суждено дать миру великий урок, и из его трудов с неизбежностью следует, что этот урок заключается в том, чтобы показать миру «как не надо». Бог дал нам шанс внести вклад в осуществление Его замысла о нашей стране, но и тут, кажется, мы опять показали миру, как «не надо».

Возвращаясь к мысли Соловьева, можно утверждать с уверенностью, что если этот замысел существует, то в нем свое место отведено российским протестантам, без которых Россию представить себе невозможно. Потому что Россия без протестантов — это Россия без Евангелия, а без него народ и страна погибают. В сознании нашего народа именно протестанты в годы гонений стали образцами стойкости веры в Иисуса Христа, что нашло отражение в русской литературе. Напомню, что в «Одном дне Ивана Денисовича» носителем русской религиозности выведен Алешка-баптист. (Напомню также, что в те годы «баптистами» именовали всех протестантов.)

Казалось, при первой же возможности тяга к слову Божию, к Евангелию непременно даст блестящие результаты — и немедленно. И в самом деле, поначалу все предвещало грандиозные перемены к лучшему. Были массовые евангелизации, приносившие плоды добрые, мы слушали замечательные проповеди лучших проповедников мира. В 1990 г. был принят закон «О свободе вероисповеданий», в обсуждении законопроекта участвовали 40 конфессий и деноминаций, в том числе протестантских. Закон (действительно демократический, по мнению многих отечественных и зарубежных экспертов) положил конец контролю государства над религиозной жизнью.