Восточное притяжение.
Политолог Андрей Быстрицкий.
Изменения в Азии столь стремительны, столь изумительны и столь многомерны, что впору задуматься, а к чему они приведут? Как новые страны-лидеры — Индия и Китай — уживутся со старыми? Насколько уместна идея замены или дополнения понятия АТР сравнительно новым понятием Индийско-Тихоокеанский регион? Примерно об этом будут говорить во Владивостоке на ВЭФе участники дискуссий, организованных клубом «Валдай».
Когда-то Киплинг написал: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд. Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род, если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?»
Как правило, «Балладу о Востоке и Западе» трактуют как предсказание вечного противоречия между «Востоком» и «Западом», тем более что в английском оригинале сказано, что эти двое никогда не встретятся. Такая трактовка только относительно верна, действительно, речь в балладе идет о решительном противостоянии азиата и европейца (конокрада и сына владельца коня соответственно). Противостоянии, впрочем, разрешимом. Но при одном условии: люди, вовлеченные в него, обладают силой, мужеством, чувством собственного достоинства и мудростью, которых хватит, чтобы превратить вражду в сотрудничество.
Очевидно, что развитие АТР идет необыкновенно быстро, и Россия достаточно активно принимает участие в этом развитии. Не менее очевидно, что есть и немало сложностей. Например, далеко не все страны Юго-Восточной Азии совершенно согласны с доминирующей ролью Китая. Отсюда — вполне заметные демарши Филиппин, Малайзии и некоторых других стран с призывами к своего рода ревизии многих проектов в рамках Экономического пояса Шелкового пути.
Дело тут не только и не столько в китайских амбициях, сколько в назревшем глобальном изменении мира. Особенность нынешнего этапа в том, что первую роль в новой глобализации играет Азиатско-Тихоокеанский регион. И Китай просто оказался самым населенным, богатым и ментально готовым к претензии на глобальное лидерство субъектом из всех стран региона.
Тем не менее процесс носит всемирный характер, но непосредственно в первую очередь в него втянута почти вся Евразия (с Ближним Востоком, Россией и так далее) за исключением Западной Европы (она пока идет во вторую очередь, но втягивается интенсивно). Также в него вовлечена существенная часть восточной Африки, вся Индонезия, Микронезия, Филиппины. В общем, почти все в Индийском и Тихом океанах, кроме Австралии и Америк (и то относительно).
Фактически это означает, что в упомянутой «первой очереди», как кажется, больше половины мира. И эта половина мира пришла в движение. Центр экономического роста сместился, и Азия перестала быть отсталой частью света. То, что было, если очень грубо говорить, колонией, стало новой метрополией. И жители этой новой метрополии и ее элиты жаждут закрепления успеха, переустройства всего мира, чтобы чувствовать себя в нем комфортно.
Это не означает, что глобальный Запад и его иудео-христианская цивилизация обречены. Совсем нет. Но, как в балладе Киплинга, теперь дело идет о двух сильных, противостоящих друг другу. А если точнее, то совсем не о двух, а о гораздо большем числе субъектов. Не только исчезли политические биполярный и однополярный мир, но и мировое экономическое развитие теперь опирается на множественность центров. Кроме того, никогда не была столь плотна сеть коммуникаций, в которую погружен наш бурно развивающийся мир.
Дело в том, что в своей деятельности люди руководствуются воображением. Как давно было замечено, экономический бум — это ситуация, в которой предприниматели строят планы и в основном добиваются их исполнения.
И в этом макрорегионе как раз возникает проблема с «исполнителями». Ведь мы не знаем даже, как называется территория, на которой разворачивается этот процесс. Азиатско-Тихоокеанский регион? Не вполне точно, поскольку АТР подразумевает один берег, одну сторону океана. Так что неудивительно появление идей об Индо-Тихоокеанском регионе как о новом макрорегионе.
Однако без какой-то общей идентичности крайне трудно построить совместный план развития. Нужен образ будущего, в котором всем будет комфортно — и России, и Китаю, и Индии, и Индонезии, и другим. И он не должен быть прямо враждебным оставшейся части мира.
В свое время Андрей Белый в романе «Петербург» писал, что Восток и Запад встретятся именно в Петербурге. Писатель, конечно, фантазировал, но роль России в формировании некой евразийской общности, образа будущего макрорегиона может оказаться вполне существенной.
Дело в том, что Россия, в том числе и в образе СССР, сыграла большую роль в оформлении глобального Востока. Диаметральное противодействие двух блоков — Варшавского и НАТО — помогло многим странам встать на ноги. Более того, крушение советской системы в известном смысле развязало руки этим странам, особенно в условиях иллюзий части западных элит о конце истории. В результате возникла некоторая «отрицательная» идентичность: некие мы «из бывших колоний» и они, «которые несут ответственность за колониализм». Конечно же, это крайне грубое противопоставление, неверное и опасное, но оно всё еще работает.
Но самое важное тут то, что Россия не вполне попадает ни в «колонии», ни в «колонизаторов», отчасти в силу пропагандистских усилий СССР.
Таким образом — при всей зыбкости этой надежды — именно Россия в состоянии предложить новому миру дополнительные элементы для построения идентичностей и образов будущего, предложить своего рода площадку для построения идентификационного, образного пояса Шелкового пути. В сочетании с военными возможностями России, ее способностью предложить защиту от превосходящих сил, сдержать любого врага это делает роль России уникальной. Она заключается не столько в том, чтобы противостоять, к примеру, США, сколько в том, чтобы в АТР, Индо-Тихоокеанском регионе не было доминирующей военной силы и существовали некие лимиты использования обычных вооруженных сил в конвенциональных конфликтах, коих будет еще много, так как развитие только ускоряется.
В общем, как — в какой-то мере — в Европе Россия играет роль альтернативной Европы, так и в новой евразийской ситуации Россия может сыграть роль очень важного элемента какого-то альтернативного и интегрального решения для развития АТР.
Потребность, кстати, в таком универсальном решении есть. Ярчайшие примеры — Южная Корея или Сингапур, фактически уже мультикультуральные сущности, новые социально-политические образования, не потерявшие исторической и этнической идентичностей, но и обретающие новые черты, куда более интернациональные и даже космополитические. Если хотите, это образы социумов будущего, возникающих на основе исторических общностей, но преодолевающих их ограниченность и врастающих в общемировое человечество.
Но, повторюсь, для всего должен быть план и субъекты его реализации. И Россия, обладая уникальным набором черт, может сыграть вполне заметную роль в формировании образа будущего, в нахождении общемировых решений глобального развития.
Автор — председатель совета Фонда развития и поддержки дискуссионного клуба «Валдай», декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, член Союза писателей.