Четвертый эшелон на подходе: кто станет новым обладателем ядерного оружия.
Дмитрий Стефанович
В условиях стремительной деградации российско-американских отношений в области контроля над вооружениями Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) через два года ждет нелегкая обзорная конференция. О том, какое договор имеет значение в современном мире, может говорить заявление бывшего постпреда Украины при НАТО Петра Гаращука. 9 декабря генерал заявил о том, что у Киева сохраняются «уникальные возможности» для создания собственной атомной бомбы и ядерных боеголовок для межконтинентальных баллистических ракет. Понятно, что высказывание украинского политика довольно сложно воспринимать всерьез, однако оно довольно точно характеризует отношение к ДНЯО. Это означает, что перспективы расширения «ядерного клуба» представляются вполне реальными. «Известия» постарались их взвесить.
Для примера
На сегодняшний день вряд ли можно говорить о том, ядерный клуб внезапно разрастется до десятков стран. Однако многополярный, полицентричный мир в условиях стремительного научно-технического прогресса и размывания международного права в пользу абстрактного «порядка, основанного на правилах», заставляет каждого актора думать о своей безопасности — и, очевидно, не всегда отсутствие ущерба безопасности соседей будет ключевым соображением в ходе принятия тех или иных решений.
Президент РФ отреагировал на угрозы США и рассказал о причинах несостоявшегося телефонного разговора с Петром Порошенко
Для начала отметим, что на пустом месте ядерное оружие появиться не может, для этого нужны вполне конкретные технологии, а также в первую очередь достаточные запасы делящихся материалов (урана или плутония требуемого уровня обогащения).
В настоящее время ведется достаточно эффективная работа в рамках гарантий (safeguards) МАГАТЭ, которые позволяет контролировать неиспользование в военных целях технологий и материалов, однако в случае нежелания государства сотрудничать возможен в том числе и северокорейский сценарий. Отметим, что по нормам МАГАТЭ значимым количеством является уже 8 кг плутония или 25 кг обогащенного урана, а оценочное количество для создания ядерных боезарядов различных типов колеблется в районе 3–6 кг плутония и 4–60 кг обогащенного урана.
В данной статье не ставится задача очертить максимально полный круг возможных новых обладателей ядерного оружия (ЯО), потому остановимся на нескольких характерных примерах.
Кто следующий?
Неожиданно для самих себя начнем с Южной Америки. В Бразилии, например, стоит целевая задача выйти на показатель наработки делящегося материала в 115 тыс. ЕРР.
СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ»
ЕРР, единица работы разделения — мера усилий, затрачиваемых на разделение данного количества материала определенного изотопного состава на две фракции с отличными изотопными составами; не зависит от применяемого процесса разделения; единицей работы разделения является килограмм, а затраты на обогащение и потребление энергии вычисляются в расчете на килограмм выполненной работы разделения.
Это весьма существенная величина. Для сравнения, потенциальная способность Ирана достичь мощности в 190 тыс. ЕРР стала поводом для весьма эмоциональных высказываний. Конечно, обогащение пока там совсем не «оружейное», да и ряд этапов проходят на европейских мощностях, однако лиха беда начало. Правда, Бразилия подписала открытый в 2017 году для присоединения Договор о запрещении ядерного оружия (ДЗЯО) и была одним из главных участников процесса его подготовки. С другой стороны, это было при «прошлой власти», а новый президент Жаир Болсонару способен на резкие движения.
СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ»
Договор о запрещении ядерного оружия — международное соглашение, которое запрещает разработку, испытание, хранение, приобретение, транспортировку и использование ядерного оружия. Договор был принят 7 июля 2017 года в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, открыт для подписания 20 сентября. Договор вступит в законную силу после того, как его ратифицируют 50 государств. Пока что не подписан ни одной ядерной державой или их союзниками.
С Бразилией в ядерной сфере весьма активно сотрудничает Аргентина. Главным ядерным проектом в этой стране является малый модульный реактор CAREM 25 — а стран, способных разработать собственный ядерный реактор, на нашей планете весьма ограниченное количество. Изделие весьма перспективное даже в гражданской жизни, однако и плутоний в нем будет нарабатываться. Конечно, МАГАТЭ держит руку на пульсе, да и ДЗЯО Аргентина поддержала… однако до настоящего времени не торопится подписывать.
В общем, в Южной Америке и с технологиями, и с ресурсами всё вполне неплохо, да и с конфликтным потенциалом полный порядок.
Нельзя обойти вниманием и Корейский полуостров, тем более уже частично ядерный.
Большой интерес представляют перспективы объединения двух Корей без денуклеаризации северян. Сочетание чучхейских разработок с южнокорейской промышленностью и технологичностью может дать миру весьма самобытную ядерную державу, да еще и с очень специфическими отношениями с соседями, в первую очередь — Японией.
Япония в такой ситуации тоже вряд ли решит надеяться исключительно на американский зонтик, а уж технологий и плутония в Стране восходящего солнца более чем достаточно — 47,3 т (правда, из них только 10,5 непосредственно на своей территории) по состоянию на конец прошлого года, и только прошедшим летом были обнародованы планы по сокращению этих запасов.
В контексте наших дальневосточных соседей можно вспомнить и об одном из предвыборных «набросов» президента США Дональда Трампа, известного своими взаимоисключающими взглядами на ЯО: будучи еще кандидатом, в октябре 2016 года он допустил возможность (если не сказать «желательность») ядерной Японии и ядерной Южной Кореи… да и Саудовской Аравии тоже. К ней и перейдем.
Что касается Дома Саудов, то здесь о каких-то высоких технологиях говорить пока рано, однако неподалеку есть, например, Пакистан. Конечно, сообщения СМИ о неких твердых договоренностях в части передачи ядерных боезарядов «в случае чего» никак не подтверждены, но «ядерный обмен» не является чем-то невиданным в нашем мире (например, в рамках НАТО американские боезаряды вполне открыто готовятся применять «союзные» самолеты «двойного назначения»).
А самое главное, как раз в этой ситуации вполне понятна возможная мотивация, — уже упомянутая Исламская Республика Иран очень близка к обладанию ЯО, и воздерживается от него лишь благодаря дипломатическим усилиям заинтересованных сторон. Дополнительным драйвером в этой ситуации может стать деградация связей в оборонной сфере между Саудовской Аравией и США, чего вполне открыто добиваются многие противники действующей американской администрации.
Возможно, читателей озадачит отсутствие европейских стран в нашем обзоре, поэтому позволим себя краткий комментарий. Научно-технологический уровень и «мирный атом» делают потенциально ядерными весьма широкий перечень держав (и их объединений). Вопрос «быть или не быть» в отношении «евронюков» является исключительно политическим.
Дух времени
Подчеркнем особенность текущей ситуации: международные режимы контроля над вооружениями (в частности, Договор о ракетах средней и меньшей дальности) трещат по швам, есть проблемы с иранской «ядерной сделкой», отсутствует прогресс в области вступления в силу ДЗЯИ (правда, стоит отметить высокую степень готовности глобальной системы мониторинга ядерных взрывов), Договор о запрещении ядерного оружия остается скорее политической декларацией.
При этом физика процесса в целом понятна, да еще и доступны огромные вычислительные мощности для моделирования ядерных взрывных устройств. Технологии моделирования теоретически получить извне проще, чем остальные «составляющие» ЯО. Правда, специалистов пока всё еще ограниченное количество, а они в этом деле ключевой актив. Таким образом, угроза «распространения» в настоящее время скорее касается возможности условно-самостоятельного создания ядерного оружия («условно» — так как огромное количество информации уже наработано и «открыто» существующими ядерными державами) — хотя и помощь «соседей» разной степени добровольности нельзя исключать.
Особенно интересным представляется «ядерный опыт» Индии и Пакистана. Критика в адрес этих «ядерных распространителей» была весьма скромной, а нынче и вообще практически не слышна. Даже американские санкции США по итогам индийских и пакистанских ядерных испытаний в 1998 году были сняты через три года после введения. В Южную Азию поставляются вооружения всеми ключевыми игроками, Индия и Пакистан участвуют в международных учениях, да и сотрудничество в области ядерных технологий имеет место быть.
Случай КНДР также показывает, что ЯО (и средства доставки, но это отдельная история) — дело дорогое, но результат оказывается довольно-таки полезным для военной безопасности государства. А если не грозить атомным пламенем великим державам — то в принципе последствия в целом вполне терпимые.
Соответственно, встает ключевой вопрос: что делать, если та или иная страна решает обзавестись ядерным оружием, но при этом в целом является уважаемым членом мирового сообщества. И, приняв такое решение, страна (например, одна из указанных выше) аккуратно, соблюдая все буквы всех соответствующих международных документов, снимает с себя ограничения, после чего торжественного заявляет о появлении «изделий». Ну или тонко и не менее аккуратно «сливает» информацию об их появлении. Санкции и изоляция работают не очень убедительно и регулярно.
В условиях очевидного роста технических возможностей остается единственный «неизвестный» параметр — какие именно условия способны подтолкнуть ту или иную страну к созданию ядерного оружия? Оставим этот вопрос в статусе риторического.
Чукча философ
Хохлы уже так убедили своим поведением мировое сообщество, что никто им не позволит создать ядерное оружие.
Скорее Украину так опустят, что ей будет не до атомной бомбы.
Флаг им в руки.