О здравой психиатрии и безумной идеологии.
Сергей Худиев? публицист, богослов.
На днях в Общественной палате РФ прошел семинар с международным участием «Современная диагностика психических расстройств: МКБ-11 (международная классификация болезней 11-го пересмотра)». Одной из особенностей этой классификации является исключение из списка психических расстройств расстройств половой идентификации. Такое исключение поддерживает ряд зарубежных специалистов (например, Джефри Рид), в то время как ряд отечественных психиатров выступают против этого.
Может показаться, что это – вопрос, затрагивающий узкий круг медицинских специалистов, и тоже очень узкий круг людей, страдающих соответствующим расстройством, и что его надо оставить экспертам в области психиатрии.
Это не так; это вопрос не медицины, а идеологии – идеологии, которая уже приобрела большую власть в более продвинутых в этом отношении странах, и нам стоит подумать о том, хотим ли мы, чтобы она приобрела такую власть у нас.
Представьте себе, что ваш ребенок проявляет интерес к одежде или игрушкам противоположного пола. Это может не значить ровным счетом ничего. Это также может означать детскую форму гендерной дисфории (отождествления себя с противоположным полом), которая в большинстве случаев проходит к подростковому возрасту.
Все бы ничего, но тут об этом узнает (через соседей, учителей или друзей семьи) опека, которая уже сильно нарастила мускулы, и заявляет о том, что ваш ребенок – трансгендер, и с ним следует обращаться соответственно: называть именем противоположного пола, отправлять в детский сад или школу в одежде «предпочитаемого», а не биологического пола, и давать ребенку гормональные препараты, которые должны остановить его (или ее) половое созревание для того, чтобы облегчить «переход» – операцию, в которой первичные половые признаки будут хирургически удалены.
Если вы с этим не согласитесь, опираясь на статистику, согласно которой признаки гендерной дисфории в большинстве случаев просто проходят – вас объявят «трансфобом», бесчеловечным злодеем, который губит собственное дитя по причине своей мрачной нетерпимости и фанатизма, и ребенка у вас заберут – для того, чтобы передать на попечение людей, которые сделают с ним все предписанное.
Читателя, который воскликнет, что все это бред, завиральные страшилки и фантастическая антиутопия в мягкой обложке, я попрошу ознакомиться с совершенно реальными случаями, о которых пишет, например, британская пресса.
В Британии уже вовсю происходит именно это – детей забирают у родителей, которые «не поддерживают» «перемены пола». Между тем усилия по перемене пола у уже 4-летнего ребенка со стороны приемных родителей встречают полную поддержку со стороны государства.
Почему это происходит, и какая логика стоит за этим безумием?
Дело в том, что значительная часть политической и финансовой элиты западного мира считает, что величайшая угроза, стоящая перед человечеством – это перенаселение, и поэтому следует принимать самые решительные меры к тому, чтобы сокращать деторождение. Путем энергичного внедрения контрацепции, поощрения абортов, продвижения бесплодных форм сексуального поведения. В этом отношении переживший «переход» трансгендер даже лучше, чем гомосексуалист. Гомосексуалисты, как бы им не внушали, что их состояние врожденное и непреодолимое, иногда срываются, вступают в брак с женщинами и производят на свет детей. А вот мужчина, которого «переделали в женщину» – абсолютно стерилен.
Конечно, мы можем возразить адептам этой идеологии, что какие-то страны, может, и страдают от перенаселения, но точно не Россия, и вообще обещания спасти человечество от какой-то страшной угрозы – обычный прием тех, кто ищет тоталитарной власти. Но так или иначе принципиально антисемейная и антидетская идеология существует, и у нее есть богатые и могущественные последователи, которые трудятся над ее продвижением, причем довольно успешно.
Теперь обратимся к вопросу о «научности» исключения трансгендерности (а до этого – гомосексуализма) из списка болезней. «Специалисты так считают, а вы не специалист» – обычный довод сторонников такой меры. Что же, действительно мнение специалиста в области его научной компетенции весит несравненно больше, чем мнение человека, не имеющего подготовки и опыта в этой сфере. Но нам важно провести разграничение между собственно наукой и идеологией.
Наука имеет дело с фактами, а не с оценками. Она носит описательный, а не предписательный характер. Специалист в курсе накопленных знаний о том, как формируется определенное состояние, каковы его причины, каковы прогнозы его развития, как можно на него повлиять – все это вопросы фактических знаний.
Восприятие данного состояния как болезни или такой альтернативной формы здоровья – это вопрос оценок. Обычно явным признаком психического расстройства считают нарушение контакта с реальностью – например, человек упорно считает себя королем Испании, в то время как на самом деле он является мелким клерком и ни слова не знает по-испански. Согласно этому простому критерию человек, который считает себя женщиной, в то время как биологически он – стопроцентный мужчина с мужским телом и мужской генетикой, страдает психическим расстройством. Он находится в мучительном конфликте с реальностью собственного тела.
Такой человек тяжело страдает и уязвим; но объявить его состояние нормальным – это не способ ему помочь. Как отмечают отечественные специалисты Г.Е. Введенский и С.Н. Матевосян, «в качестве аргументов приводятся социальные последствия патологии, которые вообще-то применимы к любым психическим расстройствам. Вместо того, чтобы надлежащим образом организовать правовую и медицинскую помощь таким больным, вопрос решается кардинально – путем исключения нозологической единицы из классификации».
В самом деле, те, кто страдают психическими расстройствами – уязвимые люди, которые нуждаются в особой защите их прав и законных интересов. Душевное расстройство – это не преступление и не какой-то позорный порок, это страшное несчастье, в котором человек, как правило, не виноват. Когда люди бросаются психиатрическими диагнозами как оскорблениями, это ужасно – никто не заявляет своему оппоненту «да у тебя язва желудка», а вот назвать его, скажем, «параноиком» считается нормальным.
Общество должно прийти к пониманию того, что душевнобольные люди остаются в полном смысле людьми, иногда они бывают людьми гениальными – и их человеческое достоинство следует признавать в полной мере.
Но невозможно защитить права людей, страдающих от острого конфликта с реальностью – в данном случае с реальностью собственного тела – просто принуждая всех остальных к пересмотру очевидных представлений о человеке, поле и семье. Это не значит пытаться помочь людям. Это значит пытаться подчинить общество опасной тоталитарной идеологии, которая преследует цели, не имеющие отношения к благу самих больных.