Северная Корея — это разруха, голод и диктатура, а Южная — рай с «Самсунгом» и демократией. Примерно так рассуждают люди, воспитанные на антикимовской пропаганде. Между тем реальность куда сложнее и интереснее. Специально для «Ленты.ру» известный российский кореист Константин Асмолов написал цикл статей об истории Корейского полуострова и его государств. Речь пойдет о том, как демократичный поначалу Пак стал жестоким диктатором, получив прозвище «южнокорейский Сталин». В годы его правления девушкам и юношам срезали волосы прямо на улицах, солдаты расстреливали демонстрантов, а внутри спецслужб зрели заговоры.
До 1972 года режим президента Пак Чон Хи можно охарактеризовать как умеренно авторитарный. Придя к власти в результате демократических выборов, он сохранял избирательную систему на основе всеобщего прямого, тайного голосования. Существовала многопартийная система, парламент, а у населения были и права, и либеральные свободы.
А тот факт, что кандидаты в президенты набирали соизмеримое число голосов, говорит о том, что авторитарный режим не стремился напрямую вмешиваться в избирательный процесс. Военные во власти присутствовали, но несмотря на то что президент и сам был выходцем из армейской среды, гражданские посты люди в погонах не занимали. Проблемы диссидентов-политзаключенных и студенческих волнений присутствовали, но их масштабы не признавались существенными.
Режим Пак Чон Хи многие считают свободным от коррупции, хотя и это не так. Сам Пак действительно отличался большой личной скромностью, но деятели из его ближнего окружения, в том числе глава корейского ЦРУ Ким Чон Пхиль, были замешаны в серьезных скандалах. Британский исследователь Майкл Брин иронизирует, что в то время передача конверта стала такой же частью корейского делового этикета, как в Англии — предложение чашки чая.
3 мая 1967 года на выборах Пак во второй раз одержал уверенную, хоть и не сокрушительную победу над бывшим президентом Юн По Соном (51,5 процента голосов против 40,9 процента), предвыборная программа которого строилась на критике власти и обвинениях в коррупции. Народные массы дали понять, что готовы затянуть пояса и перетерпеть временные трудности ради подъема экономики. Но к началу 1970-х, несмотря на успех модернизации, режим начал испытывать кризис легитимности. До конца своего второго президентского срока Пак должен был каким-то образом обеспечить дальнейшее существование своего режима. Ведь его реформы могли продолжиться только при неизменном политическом курсе. Но по действующей конституции президент мог управлять страной только два срока подряд. Уступать власть Пак не собирался, адекватного преемника не видел и хорошо понимал, что в случае прихода к власти оппозиции большая часть его проектов будет свернута только потому, что их автор — именно он.
Поэтому третий срок стал жизненной необходимостью. 17 октября 1969 года это предложение было одобрено на национальном референдуме, и в 1971-м, несмотря на яростные протесты оппозиции (пришлось даже ввести чрезвычайное положение), Пак победил на выборах в третий раз (53,2 процента голосов против 45,3 процента). Его тогдашним противником был Ким Дэ Чжун, относительно молодой политик, выходец из провинции Чолла, имевший репутацию убежденного диссидента.
17 октября 1972 года Пак Чон Хи совершил конституционный переворот, вошедший в историю под названием «Юсин», или «Реставрация». Все началось с чрезвычайного положения, приостановки деятельности политических партий и ареста большинства лидеров оппозиции. После этого Пак Чон Хи предложил ввести в конституцию поправки, которые увеличивали президентский срок с четырех до шести лет, снимали лимит по числу президентских сроков для одного человека и вводили косвенную систему избрания президента при помощи выборщиков. Кроме того, глава государства наделялся правом распускать парламент и прочими примечательными полномочиями.
Референдум, проходивший в условиях военного положения, одобрил новую конституцию: «за» проголосовали 91,5 процента корейцев, в результате чего избираемый непрямым путем президент получил сначала 99,9, а затем 99,8 процента голосов.
Так Пак Чон Хи была гарантирована фактически пожизненная власть, а 1972-1980 годы однозначно оцениваются и в корейской, и в советской/российской литературе как период крайне жесткого тоталитарного режима, наиболее диктаторский в современной корейской истории. Запрет любой политической активности, издание президентских указов, которые были направлены на прямую борьбу с оппозицией, военные суды, суровые приговоры (в том числе смертные) за нарушение указов президента — Южная Корея того времени знала все.
Для насильственного подавления оппозиционных организаций Пак Чон Хи одобрил создание ряда законов, расплывчатые статьи которых позволяли подвергнуть наказанию любого неугодного режиму человека. В 1974-1975 годах были приняты «Чрезвычайные постановления», которые запрещали критику конституции или режима. Так, введенное в мае 1975 года Чрезвычайное постановление № 1 запрещало публичную критику конституции Юсин, № 4 — разрешало закрыть любой университетский кампус, вовлеченный в антигосударственные протесты, а № 9 рассматривало как преступление любую критику президента или данного постановления.
Во время объявления Юсин в стране были запрещены все собрания, кроме свадеб и похорон. В качестве меры устрашения достаточное число потенциальных противников Пака схватили, избили и подвергли пыткам. В тюрьмах оказались около 20 тысяч активных противников режима.
Самая громкая история связана с похищением бывшего соперника Пака на выборах — политика Ким Дэ Чжуна в Токио. Формально похищение Кима взяла на себя группировка под названием «Союз Национального Спасения», которая обещала и впредь «доставать» предателей родины где угодно, пусть и за пределами страны, однако участие корейского ЦРУ в этой операции было очевидно всем.
Спецслужбисты выкрали Ким Дэ Чжуна из его гостиничного номера, вывезли из страны, завернули в ковер и собирались топить в Цусимском проливе, но звонок из Сеула на судно отменил операцию чуть ли не в самый последний момент. Жизнь похищенного была спасена благодаря американцам — послу США Филипу Хабибу и его соратникам: они связались с соответствующими лицами в силовых структурах Южной Кореи и в крайне резкой форме потребовали от них освобождения Кима.
Можно вспомнить и таинственное исчезновение в конце 1970-х Ким Хён Ука, бывшего руководителя корейского ЦРУ. Он, будучи в США, разгласил несколько фактов, связанных с режимом Пак Чон Хи и вскоре таинственно исчез по дороге из Нью-Йорка в Париж. В 1967 году несколько граждан Республики Корея, обучавшихся в Западной Германии, были обвинены в шпионаже, похищены оттуда и заключены в тюрьму. Дело не закончилось экстрадицией только из-за принципиальной позиции немецкого правительства.
Другая история связана с Национальной лигой демократической молодежи и студентов. Осенью 1973 года для того, чтобы окоротить студенческий протест, Пак объявил ее организацией, тайно руководимой Северной Кореей. 180 студентов арестовали, семерых приговорили к смерти, повесив на них членство в Народно-революционной партии, которая собиралась свергнуть режим по приказу из Северной Кореи. Спустя 30 лет появились уверенные свидетельства того, что обвинения были сфабрикованы.
В вузах постоянно находилась полиция, а ряд университетских комплексов, в первую очередь Сеульский национальный университет, были перенесены на дальние окраины города, чтобы демонстрации не могли достигнуть центра и не портили благостную картину.
Массированные чистки, облавы, аресты проходили под лозунгом «На первом месте стоит защита жизни и свободы тридцати миллионов человек от грозящей им агрессии с Севера, поэтому не может быть и речи об обеспечении прав и свобод отдельных граждан».
Человек, который хранил дома левые зарубежные издания или посмел дать иностранному корреспонденту слишком смелое интервью, мог попасть под каток репрессий. В 1978 году нескольких филателистов признали виновными в нарушении Закона о национальной безопасности за то, что те добавили в свои коллекции северокорейские марки. А человек, покрасивший свой автомобиль в красный цвет или постоянно носящий одежду красного цвета, мог попасть под колпак спецслужб как политически неблагонадежный, ибо выбранная им цветовая гамма могла свидетельствовать о тайных пристрастиях к коммунизму.
Запрета на контакты с иностранцами вообще не было, но в правление Пак Чон Хи существовали списки иностранных журналистов, в которых оговаривались допустимые уровни общения с ними: с одними можно общаться на любые темы, с другими — по предварительному разрешению, третьих рекомендовалось избегать и ни под каким видом не давать им интервью.
Многое из «инноваций» Пак Чон Хи того времени было наследием японцев. Так, до июля 1998 года заключенные, арестованные за нарушение Закона о национальной безопасности, должны были подписывать так называемые «письма убеждения», в которых они обещали порвать с коммунистической идеологией. Те, кто их не подписывал, не могли надеяться ни на амнистию, ни на какую-то государственную помощь после освобождения из тюрьмы. Свидания и переписка с «нераскаявшимися» были запрещены, и даже факт их существования скрывался властями.
Один из таких «узников совести», 70-летний У Ён Гак, вообще считается человеком, отсидевшим самый большой в истории ХХ века тюремный срок. Его срок в «одиночке» составил чуть больше сорока лет и был «достигнут» именно потому, что студенческий активист, арестованный за прокоммунистическую пропаганду, демонстративно отказывался подписать подобное письмо, воспринимая его как сделку с совестью.
Другой посрамивший рекорд графа Монте Кристо — Ким Сон Мён, арестованный в 29 лет и вышедший на свободу только в 73 года в 1995 году. Большую часть этого 44-летнего заключения он также провел в одиночке, не имея права с кем бы то ни было разговаривать, встречаться с родственниками и даже что-либо читать.
Насколько Паку удалось пресечь левое движение? Хотя советские справочники периодически упоминали «Южнокорейский Национально-Демократический Фронт», который «действует в подполье», коммунистической партии в стране не было. Разрозненные группы вели тайное существование, но информация о них всплывала только тогда, когда кто-то из них попадался.
Более того, далеко не все «пойманные коммунисты» действительно были коммунистами — военные трактовали этот термин очень широко, и данный ярлык был таким же формальным, как ярлык «члена троцкистско-бухаринского блока наемных фашистских убийц» в Советском Союзе в 1930-е. Так, в 1970-х «коммунистами» называли многих профсоюзных активистов.
Более интересен вопрос, связанный с «Революционной партией объединения», которая, согласно учебнику 1974 года, с августа 1964-го по июнь 1967-го издавала журнал «Чхонмэк», популярный среди интеллигенции и студентов и, сочетая легальные и нелегальные методы борьбы, создавала боевые группы. В 1968 году корейское ЦРУ ее раскрыло и уничтожило. Интересно то, что двум из пятерых казненных лидеров партии было присвоено звание героев КНДР.
Однако усиление авторитарной хватки часто сменялось послаблениями, которые могли быть не только следствием внешнего давления со стороны тех, кому был нужен демократический фасад, но и внутренней политики самого режима. Например, если подозреваемый заболевал в тюрьме, его разрешалось освобождать под залог. И неоднократно осуждаемый и приговариваемый к большим срокам тюремного заключения Ким Дэ Чжун, как правило, через какое-то время переводился по болезни в Центральный Сеульский госпиталь, а затем отправлялся под домашний арест или в эмиграцию в США — хотя как только он возвращался оттуда, его немедленно арестовывали снова.
Допуская существование легальной политической оппозиции, режим сильно ограничивал возможности ее реальной победы. На его стороне были и объективные достигнутые успехи, лишавшие оппозицию основания для конструктивной критики и альтернативной программы, и особенности корейской политической культуры — в том числе регионализм и фракционная борьба в стане противника, которые сильно мешали созданию единого фронта.
Цензура накладывалась на все газеты, журналы, тематические статьи, комиксы, редакционные статьи, фотографии и зарубежные новости. Власти издали около 20 законов, которые так или иначе ограничивали свободу СМИ. Запрещали как произведения, в которых можно было усмотреть сочувствие КНДР, так и чрезмерно эротические или слишком похожие на японские. Пессимистические настроения также критиковались, хотя некоторые лирические песни, которые формально были запрещены, исполнялись на закрытых приемах для узкого круга.
Впрочем, при Паке представители корейского ЦРУ не только давили на прессу, но и раздавали журналистам конверты, так что многие представители «четвертой власти» жили не столько на получаемое жалование, сколько на эти подачки. В результате к 1970-м годам ранее достаточно хваткая пресса оказалась усмиренной, и даже в 1980-е движение за свободу прессы началось не журналистами, а вне их среды.
Государство довольно внимательно следило за внешностью молодежи, и во времена Четвертой республики полицейские и блюстители нравственности вполне могли проверять длину юбок или длину волос юношей при помощи линейки. Гонения объяснялись тем, что эти непотребные атрибуты молодежи являются признаком безвкусия, наносят ущерб идентичности корейцев и провоцируют в обществе протестные настроения.
10 марта 1973 года вышел закон о мелких правонарушениях, на основании которого вооруженные ножницами полицейские начали отлавливать молодых парней с длинными волосами и укорачивать их на месте. Девушки, у которых юбка была более 20 сантиметров выше колен, также считались нарушителями закона. По данным Международного радио Кореи, только за 1973 год по этому закону были задержаны 12,9 тысячи человек. Поневоле вспоминаются методы борьбы со стилягами в Советском Союзе и рассуждения о том, что «подобное возможно только в капиталистических странах».
Чукча демократ
Южная Корея долгое время была авторитарной, так почему же Запад, в частности США, ревниво не позволяют Северной Корее иметь свой авторитарный режим, с помощью которого можно быстро развивать страну.
Пусть США отцепятся от КНДР и тогда все устроиться.
Надо гнать эту поганую страну из Юго-Восточной Азии.