Прочитать в Писании то, что не написано.
Алесь Дубровский
В Деяниях святых Апостолов есть такой микро-жанр как проповедь. Довольно интересно обратить внимание на эти проповеди, звучащие из уст разных людей – служителей Нового Завета. Проповеди эти весьма интригующие. И они очень разные.
Вспомним три из них – проповедь Стефана, проповедь Петра в доме Корнилия и проповедь Павла в Ареопаге. У этих проповедей была очень разная аудитория – иудеи у Стефана, язычник-прозелит у Петра и афиняне-язычники у Павла.
Как минимум эти тексты должны научить нас тому, что проповедь очень сильно зависит (и должна зависеть) от того, кому она адресована. Это противоречит стандартности современных подходов в евангелизации. Евангелизационные брошюрки (о которых я еще скажу) рассчитаны на среднего читателя… то есть ни на какого читателя.
Но проповеди в Деяниях могут нас научить еще чему-то, о чем мы и поговорим.
Как мне кажется, мы обычно не очень внимательно читаем эти проповеди. Подсознательно (и совершенно ошибочно) мы допускаем мысль, что в них нет ничего нового для нас, ведь мы «знаем гораздо больше». Мы знаем содержание всего новозаветного канона, мы знаем символы веры и учение соборов. Мы пробегаем глазами эти тексты. Однако в них надо внимательно вчитаться. Причем и в то, что в них есть, и (как это ни удивительно!) в то, чего в них нет.
Порассуждаем об этом на примере проповеди Петра в доме Корнилия из того отрывка, который читается на праздник Крещения Господня (Деян. 10:34-48):
«Петр отверз уста и сказал: истинно познаю, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему. Он послал сынам Израилевым слово, благовествуя мир чрез Иисуса Христа; Сей есть Господь всех.
Вы знаете происходившее по всей Иудее, начиная от Галилеи, после крещения, проповеданного Иоанном: как Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним. И мы свидетели всего, что сделал Он в стране Иудейской и в Иерусалиме, и что наконец Его убили, повесив на древе.
Сего Бог воскресил в третий день, и дал Ему являться не всему народу, но свидетелям, предызбранным от Бога, нам, которые с Ним ели и пили, по воскресении Его из мертвых. И Он повелел нам проповедовать людям и свидетельствовать, что Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых. О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его.
Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святой сошел на всех, слушавших слово. И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар Святого Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога. Тогда Петр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святого Духа? И велел им креститься во имя Иисуса Христа. Потом они просили его пробыть у них несколько дней».
Проповедь начинается непосредственно с обращения к ситуации конкретной аудитории: Петр говорит об отношении Бога именно к этим людям, язычникам по происхождению. Это не штампованное «Иисус любит тебя» из тех брошюрок, о которых я сказал. Здесь сразу говорится о том, кого тебя, какого тебя. В данном случае – язычника, входить в дом которого иудею было запрещено, отчего потом и возникли претензии к Петру.
Далее начинается то, что является нормой в библейской проповеди и что почти забыто сегодня, – рассказывание истории. Причем истории не как чего-то вспомогательного. История здесь является самой сутью проповеди (как и у Стефана). История предстает здесь во всей ее конкретике, в том числе культурно-географической.
Мы, с нашим теперешним мышлением, могли бы прийти к совершенно противоположному решению: зачем нееврею рассказывать о том, что Бог «послал сынам ИЗРАИЛЕВЫМ слово», зачем говорить о том, что происходило «по всей ИУДЕЕ, начиная от ГАЛИЛЕИ», зачем говорить о каком-то Иоанне Крестителе и его крещении, зачем упоминать НАЗАРЕТ и еврейских пророков?
Наш современник-христианин больше привык к абстракциям. «Иисус любит тебя и спас тебя» – вот наш язык. Догматические формулировки – вот наш язык.
Но первая фраза из популярных брошюрок – это ответ на вопрос, который никто не задавал. А ответы на незаданные вопросы порождают такие вопросы, на которые брошюрки ответа не дают: например, что значит «спас» и от чего меня надо было спасать.
Догматические же формулировки актуальны, во-первых, для того греко-римского мира, в котором они создавались в первые века нашей эры, во-вторых, для самих христианских конфессий, которым они принадлежат.
Еще раз, возвращаясь к брошюркам, не могу не заметить, что для многих из них не так важно Евангелие, как юридическая теория заместительной жертвы или еще что-то, актуальное для той конфессии, представители которой эту брошюрку писали.
Так случилось, что я пришел в христианство благодаря тому, что посмотрел художественный фильм «Иисус», снятый по Евангелию от Луки. Потом, читая брошюрки, я всегда оказывался в некоем мыслительном тупике: что это такое? И лишь через много лет я понял, почему брошюрки ставили в тупик, а фильм имел такое колоссальное воздействие. Да потому что фильм стал тем рассказыванием истории, – совершенно конкретной истории, – которое, в сущности, и требуется, если кто-то хочет рассказать о Христе.
Ибо догматические формулировки – это ответы не на мои вопросы. А вот история Христа – универсальна. В этой истории человеку не предлагаются интеллектуальные упражнения и абстрактные конструкции. Человек слышит историю – и само это слышание рождает некий внутренний ответ.
И первые христиане просто рассказывали саму эту историю. Проповедь Петра в 1-й главе Деяний лаконична. Не думаю, что текст ее дословно передает, но Лука – писатель чрезвычайно вдумчивый, а потому, как было сказано, внимательно посмотрим, что в тексте есть, а чего нет.
Мы уже видели, что в проповеди Петра нашлось место даже для географических деталей, ибо в этом – конкретика ИСТОРИИ. Нашлось место для того, чему во многих формах современного богословствования места не находится: «Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним».
Некто остроумно сказал, что для многих нынешних христиан (и авторов брошюрок) Евангелие – это рассказ о распятии с пространными предисловиями. Главное, что Иисус умер (это главное для юридической концепции заместительной жертвы).
Но так относиться к тексту Евангелий невозможно. Невозможно взять и опустить самое главное: победу Иисуса над сатанинскими силами – силами болезни, несправедливости, отчаяния, отвержения, – победу, совершенную не только на кресте, но и в исцелении КОНКРЕТНОГО больного, освобождении КОНКРЕТНОГО одержимого, принятии КОНКРЕТНОГО отверженного.
И фраза «наконец Его убили, повесив на древе» в этом случае является не введением к догматической формулировке об оправдании (чего в проповеди Петра, разумеется, просто нет! – и это загадка и скандал для многих наших современных «евангелистов»). Фраза эта – то, что логически вытекает из предыдущего: делал добро и исцелял – вот за это и убили. Принимал отверженных – вот за это и убили. Выступил против господствующей идеологии, в том числе религиозной, – вот за это и убили. И даже последнее предложение – не столько мое добавление к проповеди Петра, сколько вполне допустимое предположение о том, что делает в этой проповеди имя Иоанна Крестителя.
Ведь слова «вы знаете» – это не только обращение к Корнилию (который мог и не знать), но и «маячок» читателю: вспомни, что написано в первой части моего сочинения – в Евангелии, – как бы говорит Лука. Вспомни, дорогой читатель, обличительную силу проповеди Иоанна, вспомни и обличения социально-религиозной верхушки еврейского общества, звучащие из уст самого Иисуса.
Наконец, это «маячок» в еще одном смысле: упоминается крещение Иоанново, а далее говорится о крещении Корнилия и его дома. Не хочет ли Лука сказать нам: посмотри, что написано в Евангелии о крещении Иисуса, найди там один удивительный ключевой момент и сопоставь его с данной проповедью Петра.
Какой там был ключевой момент? Разумеется, глас, звучащий с небес: «Ты – Мой любимый Сын» (Лк. 3:22).
С чем мы должны это соотнести? Конечно же, с отсутствием в речи Петра всяких формулировок о богосыновстве Иисуса и вообще о Его божественности, кроме весьма значимого титула Господь в 36 ст. В остальном же о статусе Христа говорится только, что «Бог Духом Святым и силою помазал» Его и что «Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых». И заключение все этому – «всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его».
Верующий во что? Не в догматические формулировки (которых здесь нет!), а в рассказанную историю и в самого Христа, каковым Он в этой истории предстает.
Почему Петр не сказал о богосыновстве и божественности, хотя и употребил титул Господь? Римский офицер Корнилий знал о том, что на титул «господь» претендует и называется этим титулом император, поэтому важно было сказать о том, кто есть подлинный Господь. Но у Корнилия не должно было рождаться ложных параллелей между историей Христа и греко-римской мифологией. В проповеди Петра отсутствует даже девственное зачатие Иисуса! Корнилий не должен был подумать, что Иисус – очередной персонаж мифов о полубогах!
Петр поразительно осторожно говорит о том, КТО есть Иисус, но при этом очень продуманно и конкретно говорит о том, ЧТО ОН ДЕЛАЛ. Он говорит также о смерти и воскресении Христа, об историчности и телесности этого воскресения («..нам, которые с Ним ЕЛИ И ПИЛИ, по воскресении Его из мертвых»). Но при этом Петр самым красноречивым и самым скандальным (для нас) образом опускает (а вслед за ним – Лука) все те формулировки, которые представляются архиважными нам (или огромному количеству современных христиан).
И – самый большой скандал – сказанного Петром оказалось достаточным для того, чтобы Дух Святой сошел на слушающих прямо во время проповеди! Опять же – без всяких архиважных христологических формулировок!
Друзья мои, если мы способны читать эти библейские тексты и при этом не приходить в невероятное восхищение, – значит, мы просто не умеем читать.
Газета Мирт №1 (96) — 2017.