Несмотря ни на что, Россия остается «обществом массового субъективного среднего класса».
Тихонова Наталья Евгеньевна – доктор социологических наук, профессор-исследователь, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»; главный научный сотрудник, Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва.
Статусные притязания россиян и их динамика
Для измерения субъективного социального статуса конкретного индивида обычно используют графические или вербальные тесты. И те, и другие насчитывают массу вариаций, но наиболее распространены графическая 9-ти или 10-ступенчатая шкалы социальных статусов («лестница социальных статусов» или «социальная лестница») и вербальные тесты на самоидентификацию с 5–6-ю слоями (или классами).
Если с учётом места индивида в выделенных по разным основаниям статусных иерархиях (доходной, квалификационной, профессионально-должностной) построить многомерный индекс, то связь объективных характеристик индивида с его субъективной статусной самоидентификацией прослеживается ещё жёстче. Таким образом, субъективные самооценки россиянами своего места в обществе имеют отчётливо видимые объективные основания.
Таблица 1
Некоторые характеристики групп, различающихся субъективным статусом их представителей, 2018 г., %.
| Характеристики | Позиции на 10-балльной вертикальной шкале социального статуса | ||||||
| 1–4 5 6 7 8 9–10 Население ступени ступень ступень ступень ступень ступени в целом | |||||||
| Профессиональный статус* | |||||||
| Руководители, предприниматели и самозанятые | 23,2 | 11,8 | 11,6 | 9,0 | 10,4 | 7,3 | 13,1 |
| Профессионалы | 31,3 | 30,3 | 21,7 | 16,6 | 17,1 | 19,0 24,5 | |
| Работники рутинного нефизического труда | 20,1 | 27,1 | 27,6 | 30,5 | 34,4 | 26,3 | 27,2 |
| Работники физического труда (рабочие) | 25,4 | 30,9 | 39,0 | 43,8 | 38,1 | 47,4 | 35,2 |
| Образовательный статус* | |||||||
| Высшее | 49,4 | 41,5 | 30,9 | 24,9 | 26,0 | 26,3 35,7 | |
| Среднее специальное и незаконченное высшее | 42,4 | 45,7 | 56,9 | 57,4 | 57,2 | 51,1 | 50,8 |
| Не выше общего среднего | 8,2 | 12,8 | 12,3 | 17,7 | 16,7 | 22,6 | 13,6 |
| Экономический статус** | |||||||
| Высокодоходные (с доходами свыше 2-х медиан) | 15,8 | 10,1 | 8,1 | 6,2 | 2,1 | 2,2 | 8,6 |
| Среднедоходные (с доходами от 1,25 до 2-х медиан) | 29,6 | 32,7 | 29,3 | 26,9 | 21,4 | 11,5 | 27,9 |
| Медианная группа (с доходами от 0,75 до 1,25 медианы) | 29,5 | 34,0 | 36,8 | 38,2 | 38,1 | 37,6 | 35,2 |
| Низкодоходные (с доходами не выше 0,75 медианы) | 25,2 | 23,3 | 25,8 | 28,6 | 38,4 | 48,7 | 28,3 |
Примечание. Жирным выделены ячейки, показатели в которых превышают средние по населению более чем на величину статистической погрешности (2–3%).
*Данные приведены от работающих.
**Для измерения экономического статуса нами был избран так называемый относительный подход, позволяющий ориентироваться на место человека в локальном сообществе по отношению к существующей в нём норме с учётом специфики образа жизни в разных типах российских поселений. Технически это означало соотнесение среднедушевых доходов в домохозяйствах респондентов с медианным доходом в соответствующем типе поселений (Москва и Санкт-Петербург; центры субъектов РФ; райцентры; посёлки городского типа; сёла). Полученная с помощью такого метода модель доходной стратификации попадающих в репрезентативные опросы массовых слоёв населения страны очень похожа на построенную на основе использования страновой или региональной медианы, но несколько увеличивает долю среднедоходных слоёв [Модель… 2018].
Второй важный фактор, который влияет на самооценки людей своего места в обществе, имеет не экономическую, а социально-психологическую природу. Это уровень социальных притязаний. Он тем более важен при анализе ситуации в нашей стране, поскольку россияне характеризуются довольно высоким уровнем этих притязаний. Более того – как свидетельствуют эмпирические данные, запросы населения России в области желаемых статусных позиций не просто высоки, но и заведомо нереальны, ибо нет в мире общества, где в верхней трети иерархии статусных позиций было бы сосредоточено около половины его членов.
Чем ниже место россиянина в статусной иерархии, тем больше разрыв между его самооценками своего места на «социальной лестнице» и той её «ступенью», на которой он хотел бы находиться. Так, у представителей «социального дна» (1–2 ступени снизу) свыше половины хотели бы находиться на четыре и более ступени выше, и лишь 5,8% готовы оставаться на своём месте или подняться лишь на одну ступень. В то же время именно такая дистанция мобильности является наиболее вероятной для продвижения вверх в современной России. Во всяком случае, по самооценкам самих россиян, за последние 10 лет три четверти из них либо сохранили свой субъективный статус, либо их перемещение по «социальной лестнице» не превышало одной ступени. У тех, кто находится на третьей снизу ступени, доля готовых удовольствоваться своим нынешним статусом почти в полтора раза выше, но также очень мала (8,4%), и ещё для 7,3% достаточно подняться лишь на одну ступеньку. Зато не менее чем на 4 ступени среди них хотели бы подняться по «социальной лестнице» свыше 40% этой группы. Схожие тенденции наблюдаются и у тех, кто поставил себя на 4-ю снизу ступень «социальной лестницы», только «перескочить» на ней через четыре и более ступеней хотели бы заметно реже – в трети случаев. Кроме того, во всех группах россиян очень популярным является желание подняться на 2–3 ступени «социальной лестницы» – даже у тех, кто находится на 7–8-ой её ступенях, оно характеризует более 50% соответствующих групп.
При этом характер социальных притязаний россиян исключительно устойчив. Во всяком случае, в 2003 г. при совсем ином, нежели в середине 2010-х гг., уровне жизни населения и состоянии российского общества в целом, построенная на основе представлений о желаемом социальном статусе модель субъективной стратификации выглядела практически так же.
Впрочем, желаемый социальный статус – это далеко не то же самое, что тот статус, на который человек реально претендует и отсутствие которого он воспринимает обычно очень болезненно. В этой связи особый интерес представляют данные о том, какими видят россияне те статусные позиции, которые они должны были бы занимать «по справедливости», с учётом реальных их достоинств и особенностей деятельности. Как свидетельствуют данные, модель, построенная на основе этих представлений, значительно отличается от модели, построенной на основании просто пожеланий по поводу своего статуса, а запросы россиян, если говорить о том месте в обществе, которое положено им «по справедливости», сложно назвать чрезмерными. Во всяком случае, большинство населения страны отнюдь не считает для себя справедливым место в «верхушке» стратификационной иерархии. Наоборот – среди россиян чётко выражено убеждение, что «по справедливости» они должны относиться к «срединным слоям», но скорее к их верхней части, чем к нижней. При этом если, используя данные показатели, построить модель социальной структуры, которая должна была бы существовать в этом случае в современной России, то она будет разновидностью модели «общества массового среднего класса».
Такая модель уже не является, в отличие от модели, построенной на основе желаемого статуса, нереалистичной. Наоборот – она похожа на модели субъективной стратификации некоторых реально существующих обществ, например, Западных земель Германии. Главным отличием российской модели субъективной стратификации, построенной по представлениям россиян об их справедливом месте в обществе, от модели субъективной стратификации в Западных землях Германии, построенной на основе своего статуса в обществе их населением, выступает лишь довольно массовый запрос россиян на пребывание на двух верхних позициях статусной иерархии – его предъявляет около 15% российского населения.
Если же говорить о факторах, определяющих представления респондентов о справедливом лично для них социальном статусе, то это (в порядке убывания статистической значимости): самооценки своего социального статуса и статуса своих родителей; наличие достижительных мотиваций (желание хорошо зарабатывать, иметь престижную и интересную работу, хорошее образование, сделать карьеру и т. п.); качество человеческого капитала (число лет обучения, навыки работы в цифровой среде, уровень полученного образования); культурный капитал (образование родителей, прежде всего отца); профессиональный статус и т. д. При этом молодёжь имеет несколько более высокие запросы в этой области, чем остальные россияне, а старшие поколения характеризуются более низкими, чем в среднем по населению, запросами.
Как свидетельствуют эмпирические данные, реальная модель субъективной стратификации современного российского общества принципиально отличается от той, которая была описана выше на основе анализа желаемых статусных позиций у россиян, поскольку основная часть населения концентрируется в ней на средних позициях. Более того – она отличается и от модели со статусными позициями, положенными «по справедливости», поскольку, хотя наиболее популярной в ней является 5-я сверху, но медиана проходит по 5-ой снизу позиции. Таким образом, более половины населения страны находятся, по их ощущению, в нижней части статусной иерархии. Однако даже такое распределение позволяет говорить о том, что российское общество является сейчас «обществом массового субъективного среднего класса», хотя так было далеко не всегда.
За последние 20 лет неоднократно бывали ситуации, когда распространённость отнесения себя к средним слоям у россиян резко снижалась. Обычно это были периоды, когда уровень жизни населения не просто падал, а падал глубоко и резко, что влекло за собой массовую статусную фрустрацию с характерным для неё шлейфом негативных последствий. Именно в такие периоды доля считающих себя представителями средних слоёв резко сокращалась, снижаясь ниже 50%. Так было, например, после кризиса 1998 99 гг., когда большинство населения стало относить себя к «социальным низам», в том числе почти половина – даже к «социальному дну».
Для представителей трёх нижних ступеней «социальной лестницы» характерно многократное превышение численности оценивающих свой статус как плохой по сравнению с теми, кто оценивает его как хороший. Так же выглядела картина «порогов» оценок удовлетворённости своим статусом и 15 лет назад.
Именно в тот сложный посткризисный период стало чрезвычайно наглядным также деление массовых слоёв российского общества на 4 крупные группы/ страты, что впоследствии позволило при необходимости укрупнять используемую шкалу социальных статусов, объединяя две нижние и четыре верхние позиции в единые группы. Одна из этих крупных 4-х страт – «социальное дно», объединяющее представителей двух нижних «ступенек» на «социальной лестнице». Вторая – представители «низов», но всё же не «социального дна», поскольку типичным для этой группы является определение себя с точки зрения своего места в обществе на 3-ю снизу позицию. Третья страта – «субъективный средний класс», ставящий себя на 5–6 позиции. И, наконец, четвёртая – составляющий в массовых опросах считанные проценты верхний средний класс, представители которого ставят себя на верхние четыре позиции в статусной иерархии. Что касается тех, кто ставит себя на 4-ую снизу позицию, то их можно рассматривать как представителей трансграничной зоны между двумя очень массовыми в России социальными слоями – «социальные низы» и «средний класс».
То, что такое деление оправдано и «пороги» между основными стратами российского общества при его субъективной стратификации находятся именно в названных точках «социальной лестницы», хорошо видно и на данных таблицы 3: для четырёх верхних ступеней этой «лестницы» характерно доминирование самооценок своего места в обществе как хорошего. На средних (5–6) ступенях доля хороших его оценок в разы превышает долю плохих (присутствие которых в этой группе объясняется обычно завышенными социальными притязаниями), но в целом здесь доминируют удовлетворительные оценки своего статуса. На 4-ой снизу ступени «хорошие» оценки своего статуса встречаются уже с той же частотой, как и «плохие» его оценки. Наконец, для представителей трёх нижних ступеней «социальной лестницы» характерно многократное превышение численности оценивающих свой статус как плохой по сравнению с теми, кто оценивает его как хороший. Так же выглядела картина «порогов» оценок удовлетворённости своим статусом и 15 лет назад.
Наиболее популярными факторами успеха и благополучия сейчас являются цели, связанные с материальным благополучием, но характеризующие, скорее, статусные позиции среднего класса, чем верхних слоёв населения: «хорошо зарабатывать» и «жить не хуже других». Отстают от них по распространённости цели «иметь интересную и престижную работу» или «получить хорошее образование».
При рассмотрении динамики самооценок россиян своего статуса прежде всего нужно отметить, что с началом выхода из кризиса 1998‒99 гг. и приходом В. Путина к руководству страной эти самооценки заметно улучшились, причём позитивная динамика в этой области сохранилась и в последующие годы, даже несмотря на краткосрочное снижение в 2009 г. Сейчас удовлетворённость россиян своим статусом и сложившаяся модель субъективной стратификации не только выглядят вполне благополучными, но и, как показал кризис 2014‒16 гг., остаются очень устойчивыми даже в ходе экономических кризисов. Все последние годы они демонстрируют принадлежность России к странам с доминированием субъективного среднего класса, и прежде всего – его нижнего сегмента. В то же время они очень далеки от запросов граждан к тем статусным позициям, которых они хотели бы достичь, и даже к тем, которые положены им «по справедливости». В этих условиях особенно важно понимать, чем, по мнению россиян, объясняется отнесение людей к тем или иным статусным позициям в современном российском обществе и насколько легитимны механизмы попадания на верхние статусные позиции.
Таким образом, за последние полтора десятилетия в субъективной социальной структуре российского общества произошли кардинальные изменения – большинство россиян перестало считать себя социальными аутсайдерами. о желаемом и справедливом для них статусе. Учёт этих притязаний, а также степени удовлетворённости населения своим социальным статусом необходим для обеспечения социально-политической стабильности общества и оценки легитимности власти в глазах населения.
Как свидетельствуют эмпирические данные, за последние полтора десятилетия в субъективной социальной структуре российского общества произошли кардинальные изменения – большинство россиян перестало считать себя социальными аутсайдерами. Более того – само российское общество стало обществом массового нижнего среднего класса. При этом поскольку главным маркером, определяющим их статус в обществе, выступает для россиян материальное благосостояние, то, хотя российское общество было и остаётся обществом смещённых вниз статусных позиций, по мере роста уровня благосостояния населения в 2000-х гг. самоощущение россиян относительно своего статуса в обществе качественно улучшилось. Однако это не означает полной удовлетворённости сложившейся в стране ситуацией в области стратификации, поскольку, по мнению россиян, их реальный статус сейчас существенно отличается не только от желаемого, но и от тех статусных позиций, которые они должны были бы занимать «по справедливости».
Неудовлетворённость населения своим местом в стратификационной иерархии российского общества связана прежде всего с недовольством своим материальным положением, поскольку возможности «жить не хуже других» и «хорошо зарабатывать» входят в число наиболее распространённых среди россиян жизненных целей. При этом возможность достичь этих целей население нашей страны связывает не только с хорошим образованием и упорным трудом, но и с экономическим, культурным и социальным капиталом родительской семьи, а также с разного рода неправовыми практиками (взятки, неразборчивость в средствах и т. д.).
Эти представления устойчивы во времени и во многом напоминают представления населения экономически развитой и демократической Германии. Однако они имеют и два очень характерных отличия. Во-первых, для россиян разного рода неправовые практики, и прежде всего взятки, играют в достижении жизненного успеха несопоставимо большую роль. А во-вторых, в России относительно меньшую (и убывающую с годами) роль играют культурный капитал родительской семьи, собственное хорошее образование, упорный труд и честолюбивые стремления человека. Это означает, что общественное сознание с годами всё больше воспринимает российское общество как такое, где личные усилия и стремления человека всё меньше значат для достижения жизненного успеха и занятия высоких статусных позиций.
И действительно, как свидетельствуют субъективные оценки и объективные данные, в современной России происходит всё большее закрытие верхних слоёв населения. При этом идёт поляризация не просто населения, а прежде всего молодёжи. Очень высокие показатели самовоспроизводства полярных групп, а также растущая поляризация молодёжи – довольно опасные по своим социально-политическим и экономическим последствиям тенденции, которые неизбежно приведут к делегитимизации существующего в России общества в глазах населения страны. Более того – они сыграют негативную роль и в экономическом развитии нашей страны, поскольку будут демотивировать людей в стремлении достичь успеха собственными усилиями, способствуя скорее развитию у них патерналистских ожиданий. Всё это является важными особенностями тех рамочных условий, которые будут предопределять развитие российского общества в среднесрочной перспективе
Вестник Института социологии. 2018. Том 9, № 4, с.12-49