Дмитрий ПРОНИН
Евангелист Лука повествует нам об одном очень интересном эпизоде из беседы Иисуса с учениками и народом. Этот эпизод, явно наполненный экспрессией, открывает читателю, насколько важно быть внимательным ко времени, в котором каждому из нас Господь отмерил свои дни.
«Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится!
Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей.
Сказал же и народу: когда вы видите облако, поднимающееся с запада, тотчас говорите: дождь будет, и бывает так; и когда дует южный ветер, говорите: зной будет, и бывает. Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаете? Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно? Когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу; Сказываю тебе: не выйдешь оттуда, пока не отдашь и последней полушки» (Лк. 12:49-59)
Прежде чем сказать о практической важности евангельского текста, мне хотелось бы немного поразмышлять и прояснить некоторые важные синоптические затруднения. Это необходимо для того, чтобы стало понятно, почему, в конечном счете, прочитанный текст, на мой взгляд, необходимо истолковывать именно таким образом, о котором будет сказано ниже.
Текст Луки представляет особый интерес не только с точки зрения собственно содержания, но и с точки зрения соотнесения его с текстом Евангелия от Матфея, где мы находим похожее речение Иисуса:
«Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говор тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта» (Мф. 5:25).
И хотя в современной библеистике сформировалась так называемая доктрина «двух источников», в основе которой находится гипотеза о том, что Матфей и Лука писали независимо друг от друга, опираясь на Марка, источник Q и другие традиции, представляется интересной гипотеза, что именно связь с текстом Матфея во многом и определила авторскую интенцию евангелиста Луки. Одним из первых, кто обратил внимание на эту связь и попытался прояснить ее характер в несколько непривычном свете, был голландский новозаветник и богослов Ян Хендрик Схолтен.
Схолтен указывал на то, что Матфей полемизирует с Павлом и его последователями (вспомним, что ко времени написания Евангелия от Матфея уже было написано большинство Павловых посланий). Основная претензия Матфея, по мнению Схолтена, заключалась в том, что Павловы послания отвращают людей от исполнения закона. Будучи иудео-христианином, Матфей считал важным показать, что именно во Христе закон был исполнен, а пассаж Мф. 5:18-19 содержит в себе пример упоминания о людях, которые, якобы, препятствуют исполнению Божьего закона:
«Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царствии Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном».
Лука же, разделяя взгляды языко-христиан и будучи учеником апостола Павла, полемизирует с Матфеем, критикуя не столько евреев, сколько иудео-христиан за их стремление к обособлению. Выражая свою позицию, он в ряде случаев явно по-другому расставляет некоторые акценты.
Например, в Мф. 5:1 сказано: «Увидев народ, Он взошел на гору», а согласно Лк. 6:17 Иисус, напротив, «сойдя с ними, стал на ровном месте». Становится ясно, что Матфей желал, чтобы у читателя возникла параллель с Моисеем, который взошел на гору, а Лука не желает такой параллели, давая понять, что евангелие Христа – это не второй закон.
Или же другой пример – соотнесение речений Иисуса в Мф. 11:12 и в Лк. 16:16. Матфей отмечает: «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющий усилие восхищает его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна». Лука же несколько иначе воспроизводит слова Христа: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него. Но скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет». Таким образом, напрашивается вывод, что Лука, работая с источниками, в том числе текстом Матфея, по всей видимости, несколько корректирует последний.
Теперь вернемся к прочитанному тексту из Лк. 12:49-59. Прочитанный отрывок заканчивается призывом Иисуса мириться с соперником своим. Греческое слово «соперник» (αντιδικου) можно также перевести как обвинитель, истец или сторона в судебном споре. Как отмечает Н.Т. Райт, скорее всего, речь в этом сравнении идет о не столько о суде, сколько о кризисе:
«Израиль, противящийся Божьему замыслу, согласно которому он должен быть светом для мира, и неистово жаждущий противостать Риму, в любой момент может навлечь на себя обвинение со стороны какого-нибудь римского чиновника в подстрекательстве к бунту».
И если принять во внимание осаду и разрушение Иерусалима римлянами в 70 г., мы видим, что эти предупреждения не привели ни к чему.
Интересно, что Матфей помещает эти слова в контекст межличностных отношений. Его интерес касается скорее личностной, этической сферы, чем сферы социальной. Об этом говорит хотя бы использование разных слов: «διαλλαγηθι το αδελφω σου» («примирись с братом своим») у Матфея, и «απηλλαχθαι απ’ αυτου» («постарайся освободиться от него») у Луки.
Мы не найдем у Матфея ничего о различении времен и стремлении каким-то образом применить эти слова Иисуса к общественно-политическим реалиям своего времени. Матфея не слишком интересует, как выстраивать отношения с языческим миром. Его интересует, скорее, чисто духовная жизнь верующего. Его рассуждения сконцентрированы всецело на том, как нам относиться к братьям (первая антитеза сосредотачивается именно на этом: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего…» (ст. 22))
Лука же, наоборот, заинтересован не просто в том, как извлечь универсальную вневременную истину из слов Христа, но как эту истину контекстуализировать. Как применить ее к условиям языческого мира, в котором христианство должно проповедовать Царство Божье, не претендуя на захват царства земного. И как во всем этом быть чутким к меняющимся условиям этого царства.
Лука предупреждает, что в этом нелегком противостоянии двух царств граница пройдет не по линии государств и империй, но по линии человеческих сердец, разделяя близких и родных людей:
«Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей».
Если мы будем честными, то, вероятно, заметим, что и сегодня многие христиане нисколько не интересуются социально-политическим измерением христианства и мира, в котором это христианство существует.
Абсолютно не различая (а может, не желая различать?) знамений времени, мы становимся легко уязвимыми для сил века сего. Вполне понятно желание убежать в духовный мир вневременных истин, где не нужно думать ни о политике, ни о геополитике, ни об обществе вокруг нас, ни о причинно-следственных взаимосвязях общественного развития, обуславливающих не только материальные, но и духовные проблемы времени.
Но ведь такая внутренняя эмиграция совершенно не способствует распространению Царства Божьего. Да, она в каком-то смысле упрощает нам жизнь, делает ее более спокойной, встраивая в существующую общественную конъюнктуру. Мы пытаемся всех примирить и, так успокаивая себя, пытаемся таким образом перевести разговор в «духовную» сферу. Но как же быть со словами Христа: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение».
Дитрих Бонхёффер писал когда-то: «Избегая публичных столкновений, человек обретает убежище в приватной порядочности. Но он вынужден замолчать и закрыть глаза на несправедливость, творящуюся вокруг него. Он не совершает ответственных поступков, и репутация его остается незапятнанной, но дается это ценой самообмана. Что бы он ни делал, ему не будет покоя от мысли о том, чего он не сделал. Он либо погибнет от этого беспокойства, либо сделается лицемернее всякого фарисея».
Бонхёффер не стремился к приватной порядочности, к делению жизни на духовную и светскую. Ему всегда хотелось воплощать истину Евангелия в потоке общественной жизни. Для него было всегда характерно быть в гуще событий и уметь различать признаки времени, хотя подавляющее большинство его единоверцев этого так и не смогли.
И здесь приходится признать, что, либо нам нужно согласиться с тем, что такая способность различения дана немногим, либо все-таки неприятные слова Христа о лицемерии имеют хотя бы частичное отношение к каждому, кто задумывается о различении времен, но делает вид, что его это не касается.
Газета Мирт №3 (98) — 2017.
Фома скептик
Со времен Христа различения времен совершенно не изменили человека.
Каким человек был две тысячи лет назад таким и остался со всеми своими пороками.