«Как и Иисус Христос, я несу все грехи на своих плечах» — ложь или самообман террористов.
Полина Василенко
Сокращение Тегераном своих обязательств по «ядерной сделке», танкерная война в районе Ормузского пролива и самая серьезная за последние несколько лет акция протестов в Иране — самые яркие новости года, связанные с Исламской Республикой. Фоном для всех событий остается длящийся уже 40 лет кризис в ирано-американских отношениях, разразившийся после того как 4 ноября 1979 года иранские студенты взяли штурмом посольство США в Тегеране и 444 дня удерживали в плену свыше 50 американцев. Надежды на урегулирование кризиса, возникшие было во время президентства Барака Обамы, пропали с приходом в Белый дом Дональда Трампа.
«Насколько мы можем судить, они хорошо выглядят».
В ночь на 25 декабря 1979 года в американском посольстве в Тегеране началась рождественская служба. Была наряжена елка, приготовлены праздничные угощения. Группами по 4–5 человек заложники собирались в комнате, чтобы помолиться за освобождение вместе с приглашенными из США священниками. Личное приглашение от духовного лидера иранской революции имама Рухоллы Мусави Хомейни получили три американских священнослужителя и один римско-католический архиепископ из Алжира. Они были первыми представителями «внешнего мира», которых допустили к заложникам спустя почти два месяца после захвата дипмиссии.
После нескольких ночных часов, проведенных в захваченном посольстве, преподобный Уильям Коффин, служитель риверсайдской церкви в Нью-Йорке, сообщил журналистам от лица делегации, что заложников хорошо кормят и позволяют тренироваться по часу в день. Он отметил, что некоторые из заложников (лично он видел только 16 из них) отказались от рождественского печенья, которое он им привез, потому что к тому моменту уже изрядно наелись. «Мы хотим заверить их жен, родителей и других близких в Америке, что, насколько мы можем судить, они хорошо выглядят»,— сказал преподобный Коффин. С поправкой на ежедневно испытываемый стресс и общее моральное истощение заложников подобная характеристика будет звучать от всех, кому будет разрешено встречаться с захваченными на протяжении всех 444 дней плена.
Американские заложники встретили в Иране два Рождества, переходя от надежды к отчаянию и обратно. Но заложниками оказались не только они.
«Вместо того чтобы извлекать уроки из истории, США и Иран продолжают оставаться ее заложниками» — так охарактеризовал состояние американо-иранских отношений еще в 2013 году Брюс Лэйнген, который был временным поверенным в делах США в Иране во время кризиса с заложниками. С тех пор ситуация только усугубилась.
«Мы верили, что имеем право»
Все началось 22 октября 1979 года, когда Государственный департамент США с одобрения президента Джимми Картера позволил свергнутому шаху Ирана Мохаммеду Резе Пехлеви въехать в страну для прохождения курса лечения от рака в одной из больниц Нью-Йорка. Иранцы расценили это решение как выражение поддержки «ненавистного деспота» со стороны Вашингтона и окончательный отказ американцев признать новую Исламскую Республику, провозглашенную в результате революции, случившейся несколькими месяцами ранее. Поддержка шаха наряду с государственным переворотом 1953 года, когда в Иране при участии ЦРУ был свергнут демократически избранный премьер-министр Мохаммед Мосаддык, легло в основу антиамериканской идеологии молодой республики. Чаша терпения иранцев была переполнена: 4 ноября 1979 года, подозревая, что США готовятся к очередному вмешательству во внутренние дела Ирана, толпа молодых людей, входящих в организацию «Мусульманские студенты — последователи линии Имама», перелезла через стены американского посольства в Тегеране и захватила в заложники всех, кто находился внутри.
Мы верили, что имеем на это право: что, если мы не нападем на посольство, они могут напасть на нас. Мы думали, что нам нужно два или три дня, чтобы увидеть все документы. Если бы был план (для переворота. — “Ъ”), мы бы нашли что-нибудь», — объяснял спустя 30 лет Мохсен Мирдамади, один из главных зачинщиков захвата посольства. Впоследствии он стал лидером крупнейшей реформистской партии «Исламский фронт участия Ирана», чья деятельность была запрещена по подозрению в содействии «зеленому движению» (крупнейшим антиправительственным протестам 2009 года).
Работники посольства не успели уничтожить всю документацию, и все 444 дня студенты оправдывали свои действия перед международной общественностью, публикуя «секретные планы американского империализма». Однако при внимательном изучении рассекреченных документов ЦРУ того периода становится очевидно, что американцы не строили реальных планов по захвату Ирана, поскольку опасались реакции на эти события СССР. Но это уже не имело значения. Штурм посольства обернулся затяжным дипломатическим кризисом и серьезно повлиял на ситуацию внутри Ирана.
Новые власти, столкнувшиеся после революции с отсутствием политического единства в стране, воспользовались инцидентом с посольством для консолидации сил там, где это было возможно, и просто устранили оппонентов там, где примирение позиций было немыслимо. Сразу после захвата заложников в отставку подал либеральный и многообещающий премьер-министр Мехди Базарган, который публично осудил нарушение международного права и дискредитацию такими действиями Иранской революции и иранского народа. Не смог совладать с кризисом и первый демократически избранный президент Иранской Республики Абольхасан Банисадр, чьи призывы к скорейшему урегулированию конфликта с Западом и к переориентации революционеров на внутренние проблемы Ирана потонули в море всеобщей ненависти к США.
В итоге президент Банисадр покинул свой пост и в июле 1981 года отправился в добровольное изгнание во Францию, став одним из наиболее ярых противников теократического режима. Впоследствии к нему присоединятся многие из тех, чьими руками вершилась революция в Иране.
Широкий жест и печенье с кока-колой
Международная общественность пристально следила за ситуацией в Иране и с подозрением относилась к тем «полумерам», к которым прибегали иранцы, чтобы снизить градус напряженности. Одной из первых уступок стало освобождение 19 и 20 ноября 1979 года по личному распоряжению аятоллы Хомейни 13 заложников — восьми мужчин афроамериканского происхождения и пяти женщин (две женщины и один афроамериканец остались в заложниках до января 1981 года, так как подозревались в шпионаже). Решение о помиловании имам объяснил тем, что «ислам предоставляет женщинам особые права», а афроамериканцы «могли быть отправлены в Иран по принуждению», так как «в течение длительного времени чернокожее население Америки вынуждено было терпеть гнет и давление».
Иранист Семен Агаев объясняет решение имама тем, что необходимо было «выпустить из котла опасный излишек пара» — сделать широкий жест, чтобы переговоры с американцами не зашли в тупик, поскольку администрация Картера уже приняла решение о заморозке всех иранских авуаров в США. Но были и те, кто считал, что имам Хомейни таким образом пытался повлиять на внутреннюю ситуацию в американском обществе. На заявления имама остро отреагировали афроамериканские организации США, заявив, что расовая проблема используется им в качестве оружия против их страны. Широкий жест иранских властей не был оценен по достоинству, поскольку в самом жесте достоинства не было совсем.
Был еще один случай, когда иранцы отпустили заложника без выдвижения предварительных условий: 11 июля 1980 года был освобожден вице-консул Ричард Куин, состояние здоровья которого достигло критической отметки, и иранские врачи уже не могли нести за него ответственность. Захватчики с самого начала знали о его болезни, но доктор, которого они предоставили, неоднократно ошибочно ставил диагноз «искривление позвоночника». Когда вице-консул уже почти не мог стоять и ходить, его наконец отвезли в местную больницу, где он был осмотрен неврологом, который настоял на том, чтобы американца отпустили. Видимо, иранцы не хотели нести ответственность за жизнь заложника, так что никто не стал возражать против избавления от опасного балласта.
Уже после освобождения всех заложников в США в январе 1981 года, американские газеты были переполнены рассказами о зверском и бесчеловечном обращении иранцев с американцами, которых, по их словам, подвергали избиениям, психологическим пыткам и моральным истязаниям вплоть до инсценировки расстрелов.
Представитель иранского правительства неоднократно отвергал подобные обвинения, подкрепляя свои слова записанными на пленку интервью с несколькими заложниками, которые отмечали нормальные условия своего содержания, а также свидетельствами алжирских врачей об удовлетворительном физическом состоянии американцев. Однако все это не смогло сдержать призыв американских «ястребов» к мщению Ирану за перенесенные унижения. И в разгар кризиса, и после освобождения заложников в адрес иранцев нередко звучали обвинения, что все кадры с американцами были постановочными.
Сами заложники, вернувшись домой, постарались объяснить, что ситуация в Иране не была столь однозначна, как ее пытаются интерпретировать в СМИ с обеих сторон. Конечно, условия были не такими «роскошными», как это описывали иранцы. Было место насилию, лишениям, страху, унижениям и отчаянию. Но была и другая сторона медали.
На самом деле по-своему они очень хорошо относились к нам»,— призналась бывший директор ирано-американского общества Кэтрин Кооб, рассказывая о подарках в виде цветов и орехов от женщин-охранниц.
Пресс-атташе посольства США Барри Розен рассказывал, что, в какой-то момент произошла перемена в обращении иранцев с заложниками: «Сначала они относились к нам как к военнопленным, но постепенно стали смотреть на нас как на людей и относиться к нам как к людям». Многие из пострадавших говорили о корректном обращении захватчиков с женщинами, но этого было недостаточно, чтобы забыть рассказы других об одиночных камерах, избиениях и игре в «русскую рулетку» с теми, кого подозревали в работе на ЦРУ.
«Возможно, вы видели картинки, на которых мы наслаждаемся кока-колой и печеньем: безусловно, иранцы использовали нас. Но единственное, о чем я мог думать тогда, — это единственная возможность для моей семьи меня увидеть. Я слышал, как другие семьи говорили, насколько это было ужасно ни разу не увидеть любимых, пока они были в плену» — так описывал свои впечатления от съемок 21-летний морпех Кевин Херменинг, который работал в посольстве охранником.
Споры о том, чем были вызваны «широкие жесты» иранцев — освобождение части заложников, приглашение священников и просто проявление человечности к заключенным в тех или иных случаях, – продолжаются до сих пор. Одни утверждают, что это была продуманная игра Тегерана на внешний мир, другие обращают внимание на то, что захватчики посольства были простыми студентами, которые сами не ожидали столь глобальных последствий своего поступка и разрывались между ненавистью к «врагу» и той картинкой, которой видели перед собой: обычных людей в непростых обстоятельствах.
«Позвольте нам сгнить здесь»
Неоднозначно и отношение к действиям, которые предпринимал Вашингтон для освобождения своих заложников. 52 гражданина США были отпущены на свободу и покинули территорию Ирана 20 января 1981 года, в день инаугурации нового хозяина Белого дома Рональда Рейгана. После остановки в Алжире, который вместе с Великобританией выступал посредником между Ираном и США, бывших заложников доставили на военную базу Рейн-Майн недалеко от Франкфурта-на-Майне, где их лично встретил без пяти минут лишившийся президентского кресла Джимми Картер в сопровождении своего вице-президента Уолтера Мондейла. На встрече также присутствовал госсекретарь Эдмунд Маски, который позже признался, что никто из них не знал, какой прием их ждал на той базе, но, как только они зашли в комнату, где собрались освобожденные, то почувствовали теплоту и дружелюбие. Но не все разделяли эти чувства. В прессу просочилась информация о том, что некоторые из заложников оказали уходящему президенту довольно холодный прием.
Критика была в основном связана с провалом спасательной операции «Орлиный коготь» 24 апреля 1980 года, когда в результате технических неполадок погибли восемь военнослужащих ВВС США, цель не была достигнута, а положение заложников ухудшилось из-за возросшей подозрительности иранских властей, которые стали ожидать новых диверсий со стороны американцев. После провала операции иранские власти рассредоточили заложников по разным городам, причем некоторых перемещали 24 раза.
Недовольны были заложниками и решением президента Картера запретить американским гражданам въезд в Иран под страхом четырехлетнего тюремного заключения и штрафа в размере $2 тыс. 22-летний охранник-морпех Родни Зикманн в своем дневнике, который он вел в заключении, называет решение президента США «бесчеловечным», так как некоторые члены семей пленников пытались попасть в Иран, чтобы увидеться с родными. Впрочем, его чувства на протяжении всего заключения весьма противоречивы. Когда в июне 1980 года президент Картер извинился за действия США в Чили и в Иране, сержант Зикманн написал в своем дневнике: «Вместо этого я предпочел бы увидеть, как США сбросят сюда бомбу, даже если мы все еще будем здесь».
Схожий приступ отчаяния охватил его, когда в конце ноября 1980-го стало известно, что США наконец-то одобрили условия освобождения заложников в обмен на передачу Ирану части замороженных активов в банк страны-посредника — Алжира: «Позвольте нам сгнить здесь, оставив печать вины на этой стране за то, что она удерживает невинных людей… В последнее время я надеялся, что они этого не сделают, а просто придут и взорвут эту страну до небес».
Сержант Зикманн, как и многие другие заложники, в конце концов отчаялся настолько, что потерял надежду на спасение. Но под конец 1980 года появились новости о подвижках в переговорах между Ираном и США при посредничестве Алжира. 25 декабря 1980 года состоялось второе и последнее Рождество, которое заложники праздновали в заключении, но уже совсем с другим настроением — веря в чудо.
«Студенты пришли с сосной и коробкой с украшениями для комнаты. Когда мы пели, в комнату вошел Санта (один из охранников) и спросил, можно ли им записать наши песни «Let It Be» и «Jingle Bells». Ни у кого не было никаких возражений, так что мы согласились», — написал в дневнике морпех.
«Такие же заложники, как мы»
Во время заключения Родни Зикманн, которого трудно заподозрить в проиранских настроениях, не раз писал об отношении студентов к заложникам. По его словам, захватчики покупали заложникам все, о чем их просили, начиная от губной гармошки, скакалки, сгущенного молока, витаминов и лекарств до печатной машинки. Единственное, что они не могли нам дать, это нашу свободу. Они говорили, что мы их гости и что мы должны удобно расположиться и быть терпеливыми», — писал он. А в другой день отметил: «Временами ты думаешь: да они, наверное, такие же заложники, как и мы».
Спустя десятилетия после захвата посольства многие из бывших студентов, не боясь преследований, говорили, что их использовали в политических целях.
Эбрахим Асгарзаде — один из тех студентов 1979 года, которые сегодня ушли в оппозицию иранским властям. Он призывает к реформам, открытости, сопротивлению политике духовенства, установлению свободы слова и свободы прессы, а также выступает за сближение с Соединенными Штатами, против которых он лично выступил 40 лет назад. Он как главный организатор штурма признался в одном из интервью: «Настал момент, когда никто не мог больше сказать, когда заложников можно будет освободить, даже после того, как шах умер. Это стало международным делом, с последствиями, которые мы не предвидели. Нас вывели из процесса принятия решений. Мы были в основном просто заложниками заложников». В сороковую годовщину захвата посольства в пику сторонникам Революционной гвардии Ирана, которые сегодня претендуют на руководящую роль в штурме, Асгарзаде еще раз отметил, что именно студенты были инициаторами захвата посольства.
Как и Иисус Христос, я несу все грехи на своих плечах», — сказал он в интервью Associated Press, в который раз публично раскаиваясь за содеянное. (Только Христос умер за чужие грехи, а он продолжает жить на свободе и стареть в своих годах и грехах.) Но такие признания не остались незамеченными — духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи, наследник имама Хомейни, осудил тех, кто отступает от заветов революции и приносит сегодня извинения Соединенным Штатам.
К диалогу с США призывал и еще один бывший студент, Аббас Абди, ставший впоследствии журналистом и участником движения за реформы. 31 июля 1998 года он принял участие во встрече с бывшим заложником, пресс-атташе американского посольства в Тегеране Барри Розеном, организованной в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже. Американец и иранец демонстративно пожали друг другу руки, что кто-то интерпретировал как «мощное примирение», а кто-то осторожно отметил, что каждый из участников пресс-конференции остался при своем мнении. И Барри Розен, и Аббас Абди были согласны, что отношения Ирана и Соединенных Штатов необходимо восстановить после стольких лет противостояния, однако бывший захватчик отказался публично признать свою вину за содеянное, заявив, что заложники были лишены свободы 444 дня, а Иран был в плену у Америки 25 лет.
В 2002 году Аббас Абди, будучи директором общественной организации Ayandeh, опубликовал опрос, проведенный им в Иране совместно с американским Институтом общественного мнения Гэллапа. На вопрос, поддерживают ли иранцы возобновление диалога с США на уровне правительств, 74% респондентов ответило положительно, что подрывало основу для антиамериканской идеологии иранских властей. Абди был арестован по обвинению в получении денежных средств от Института Гэллапа. Общественность ждала, что Аббас Абди на суде будет защищаться, обличая своих гонителей и весь иранский истеблишмент, однако он принес извинения и обещал «искупить» свои действия, которые могли навредить национальным интересам страны.
Судьбы студентов—зачинщиков штурма посольства сложились по-разному. Из 15 «первых лиц», сегодня живы 12. Кто-то ушел в оппозицию, кто-то остался во власти. Несколько человек из ближайшего окружения президента-реформатора Хасана Роухани в прошлом были связаны с захватом посольства. Среди них особенно выделяются вице-президент и бывший министр окружающей среды Масуме Эбтекар, известная среди заложников как Мэри или Тигровая Лилия, бывший министр обороны Хуссейн Дехган и советник президента по стратегическим вопросам Сайед Хаджариан. На международной арене больше всего известен политический советник президента, дипломат Хамид Абуталеби. Его назначение послом Ирана в ООН в 2014 году было встречено в США беспрецедентной антииранской кампанией, в рамках которой был принят специальный законопроект, запрещающий въезд в США лицам, связанным с террористической деятельностью. Послу было отказано в визе, даже несмотря на все попытки Тегерана объяснить участие Хамида Абуталеби в захвате посольства исключительно в качестве переводчика. Посол лично расплатился за события сорокалетней давности, впрочем, по счетам платит весь Иран: США не простили захват посольства, а дальнейшее развитие событий лишь укрепило в глазах американцев образ Тегерана как главного противника на Ближнем Востоке.
И пока бывшие студенты, как и многие из тех, кто участвовал в революционных событиях 1979 года, задаются вопросами, оказалась ли новая власть лучше прежней и были ли они правы, идя на штурм посольства, уже новое поколение студентов выходит на улицы иранских городов, протестуя против тяжелой экономической ситуации. В последних протестах приняли участие почти 100 тыс. человек, по данным международных организаций, погибли как минимум 300 и свыше тысячи были арестованы. США выразили солидарность с протестующими и даже ввели санкции против тех, кто, по их мнению, участвовал в подавлении протестов. Но, как и 40 лет назад, иранцы предпочитают, чтобы в дела их страны не вмешивались извне. Причем к этому все чаще добавляется желание, чтобы и власти Ирана не вмешивались в дела других стран, а сосредоточились на нуждах своего населения.
«Коммерсантъ» от 28.12.2019.