Третий мир — в штормах, Первый — бурлит, а в России — умеренная стабильность.
Михаил Мошкин
Число протестов в мире растет, они становятся все более масштабными и технологичными, а для возникновения беспорядков с применением насилия достаточно даже мелкого повода. К такому выводу пришли эксперты в ходе круглого стола «2019-й – год протестов. Россия – часть тренда или остров стабильности?», прошедшего на площадке газеты ВЗГЛЯД. На фоне мировых протестов Россия остается островом стабильности.
«Многие публицисты начинают говорить, что мы входим в новый «долгий 1968 год». Так это или нет, покажет время. Но следить за этим интересно», – сказала политолог Екатерина Соколова, открывая заседание круглого стола на тему «2019-й – год протестов. Россия – часть тренда или остров стабильности?». Встреча политологов и социологов была организована Экспертным институтом социальных исследований (ЭИСИ) совместно с газетой ВЗГЛЯД.
ЭИСИ представил Индекс ключевых протестных выступлений 2019 года – обзор, в котором зафиксированы общие тенденции, сходства и различия разного рода мирных и насильственных протестов, удачных и неудачных попыток смены власти, которыми богат уходящий год.
Географический и тематический охват весьма обширен: от затянувшегося кризиса в Венесуэле и рекордно долгой кампании «желтых жилетов» в Париже до совсем свежих событий – цветной революции в Боливии и «маленькой гражданской войны» в Чили. Исследователи не обошли вниманием и митинги несистемной оппозиции, которые проходили этим летом в Москве. «В прессе есть устойчивый интерес к теме протестов. Интерес есть и у нас, как у исследователей. Поэтому мы решили «оседлать эту волну», – заметила Екатерина Соколова, которая возглавляет Департамент стратегических исследований и прогнозирования ЭИСИ.
На общемировом фоне наша страна выглядит настоящим островом стабильности, констатируют эксперты. «Какие бы события мы не брали (московские митинги или митинги против мусорного полигона в Шиесе), Россия все равно находится в хвосте индекса, с большим отрывом», – отметила она. «По официальной региональной статистике, в России на 1177 протестных акций в этом году меньше, чем в прошлом. Если брать период с января по сентябрь этого года (самое активное время) – это на 13% меньше, чем в прошлом году», – подчеркнула Соколова.
«Численность участников этих акций более чем на 50 процентов меньше, чем в прошлом году. Это все акции разных форм – как уличных, так и не уличных. Всего чуть более 7,7 тыс. протестных акций было в этом году – и 8,9 тыс. в прошлом», – сказала эксперт. Есть темы, связанные с мусорной реформой, которые тоже тянутся с прошлого года и имеют поддержку в регионах, но пенсионная реформа имела больший резонанс, признала политолог.
11 декабря в редакции газеты ВЗГЛЯД состоялся круглый стол под названием «2019-й – год протестов. Россия – часть тренда или остров стабильности?» «Недавно, в конце ноября, проскакивала публикация данных Центра социально-трудовых прав (ЦСТП), – отметила Соколова. – По их наблюдениям прошло 1433 акции и это было названо рекордом». Причина различий с данными региональной статистики, приведенными ЭИСИ, в том, что ЦСТП работает с так называемой event data, то есть с «базой событий», которая составляется на основе заголовков СМИ, пояснила Соколова. «База событий не позволяет говорить о строгой статистике и числах. Но достоверно демонстрирует лишь рост вашего журналистского интереса к протестным акциям», – обратилась эксперт ЭИСИ к представителям прессы, наблюдавшим за круглым столом.
Соколова пояснила: при составлении рейтинга протестной активности эксперты учитывали семь критериев. Первый – продолжительность протестов: разовая, кратковременная или продолжающаяся акция. Второй – насколько высоки и серьезны требования протестующих. Третий критерий – охват: локальный, национальный или протест международного уровня. Четвертый – это масштаб протестов, который зависит от численности участников. Пятый – уровень агрессии, насилия в ходе протестов, в том числе наличие человеческих жертв, число пострадавших и раненых, размер разрушений зданий и транспортной инфраструктуры. Шестой – действия властей. В разных странах она варьировалась: от отключения интернета и разгонов с применением дубинок до вывода армии и бронетехники с применением огнестрельного оружия.
Екатерина Соколова отметила: Россия находится в конце мирового рейтинга уличной активности оппозиции. Учитывалось число задержанных, число приговоров против протестующих и уровень наказания – во многих странах это сотни уголовных дел с крупными сроками. И, наконец, седьмой фактор – последствия для экономики и государства (вплоть до военных переворотов).
Исходя из этих критериев, названа самая бунтующая точка земного шара за прошедший год. И это не Венесуэла или Гонконг, а страна, которая не так часто оказывалась в топе новостей – Ливан. «Первое место в рейтинге занял Ливан с индексом 113, – пояснила Соколова. – Прежде всего за счет огромного участия людей. Более половины населения страны (два с половиной миллиона в 4,5-миллионной стране) вышли на улицу протестовать против роста «налога на WhatsАpp». Рекордсменом по уровню насилия в ходе массовых протестов оказался Ирак. С октября в столкновениях полиции с демонстрантами (возмущенными уровнем коррупции и нищеты, требующими отставки премьер-министра страны) здесь погибло 460 человек.
Небывало высокий уровень поддержки протестного движения зафиксирован в Великобритании – и это, заметим, не имеет отношения к Брекзиту. Речь идет о так называемом Восстании вымирающих – о международной кампании «зеленых», которые блокируют движение на трассах по всему миру. В Британии «вымирающих» экологов поддерживают 46% общественности, отметили в ЭИСИ. Если у лидера рейтинга, Ливана, индекс протестной активности 113, у Венесуэлы – 106, а у Чили – 96, то у России всего – 23. Для сравнения: у Казахстана, который ассоциируется с политической стабильностью – 24, по версии ЭИСИ.
Невысокий уровень интереса к протестам зафиксировали и социологи, рассказал директор по стратегическому развитию ВЦИОМ Степан Львов. Он привел данные своих коллег: «ВЦИОМ-спутник» – наш ежедневный опрос, где мы в телефонном режиме ежедневно фиксируем 1600 респондентов. И можем сделать выводы о том, как менялись протестные настроения в России за последние полтора года».
Судя по данным исследований, «54% опрошенных утверждают, что они не слышали ни об акциях протеста, ни о том, с чем они связаны. Касательно причин акций протеста, 19% респондентов затруднились их назвать». Летом резонанс от протестных акций был выше, но декларируемая личная готовность участвовать в протестах по значимым для граждан темам остается сравнительно низкой – от 24 до 28%. Это объясняется восприятием уличной протестной активности как не самого приемлемого для общества способа выражать недовольство. «Сегодняшняя Россия представляет собой не остров, а материк стабильности», – заметил Львов.
Директор Центра политического анализа Павел Данилин, как «историк современности», отметил, что уровень нынешних протестных выступлений не сравним с масштабами девяностых годов. «Когда мы рассказываем сказки о жутком протесте, стоит посмотреть хотя бы на то, что происходило в 2005 году. Тогдашние демонстрации из-за монетизации льгот во много раз превышают то, что было недавно после пенсионной реформы», – подчеркнул Данилин.
«Является ли Россия островом стабильности внутри мирового тренда?» – задался вопросом главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. «Согласно цифрам, да, стабильный остров – признал эксперт. – Но волны на этот остров накатывают, и будет ли так и на следующий год или еще через два года, трудно предсказывать». Он считает, что страну ждет сложный период в связи с реконфигурацией власти, в том числе предстоящими выборами в Госдуму, а это всегда стимулирует волнения, поэтому их можно ожидать и в России.
«Первые удары антиистеблишментной волны, начавшейся в 2015-2016 годах на Западе, дошли и до нашей страны. Но впереди еще несколько этапов, поэтому расслабляться не стоит», – согласился глава холдинга «Минченко Консалтинг» Евгений Минченко. По его словам, России теперь надо определиться, какую тактику выбрать для укрощения «дракона популизма». Но необходимо знать «повадки» этого «дракона», сошлись во мнении участники дискуссии. В мире действительно поднимается протестная волна, которую можно назвать волной не либеральной «посконной демократии», заметил Федор Лукьянов.
«В демократических обществах – это кризис представительства, основанный на том, что либеральные демократии перестали гарантировать социально-экономическое развитие», – считает председатель правления «Центра политических технологий» Борис Макаренко. «Впервые нынешнее поколение живет не лучше, а порой и хуже по материальному уровню, чем их отцы. Соответственно, к либеральной демократии возникли вопросы, мягко говоря. Ответа на них в рамках имеющейся парадигмы, в рамках имеющихся партийных систем не найдено, – заметил Макаренко. – А в недемократических странах протест – это запрос на участие в политике».
«Достаточно очевидно, что мы имеем дело с неким глобальным протестным трендом. Я в недавней статье назвал этот процесс «глобальным импичментом», по аналогии с тем, что сейчас происходит в США», – заметил Лукьянов. «Имеется в виду, что по совершенно разным причинам растущее число жителей разных стран мира выражают недоверие своему начальству – верхним слоям общества», – пояснил эксперт. «Начинается то, что в начале века Збигнев Бжезинский назвал «глобальным пробуждением». Правда, он писал о Ближнем Востоке, но он имел в виду пробуждение масс вообще в бывшем «третьем мире». Масс, которые более не намерены быть получателями того, что им транслируют сверху, хотят участия.
Выводы Бжезинский тогда сделал очень мрачные, хоть и с американских позиций – что контролировать это, скорее всего, не удастся». «Бжезинского уже нет, но дело его живет. Он оказался прав», – констатировал Лукьянов.