Самопровозглашенные производители русской этничности в РПЦ обсуждают Конституцию.
Роман Багдасаров – историк
Поправки к действующей Конституции, предложенные от имени Русской православной церкви, распадаются на две неравные части. С одной стороны, полуофициальный наказ патриарха Московского и всея Руси Кирилла, дабы Основной закон, подобно гимну РФ, упоминал Бога, с другой – ряд заявлений от имени епархий, ненавязчиво отождествляемых с отделениями Всемирного русского народного собора (ВРНС) во главе с тем же патриархом Кириллом.
На первом наказе не стоит задерживаться: долг патриарха везде ссылаться на Бога, который «уполномочил» его вещать от своего имени, долг светского государства – оставаться мировоззренчески нейтральным. Иначе оно перестает быть светским и превращается в вотчину патриарха. Вроде ВРНС.
Епархиальные (точнее, архиерейские, ибо приходских обсуждений поправок в епархиях, естественно, никто не проводил) наказы более разнообразны. Они включают пожелания считать семьей только «союз мужчины и женщины» (неполным семьям – на выход!), законодательно закрепить и непременно перечислить ценности «нравственные», «семейные», «русские», «традиционные». Правда, традиционные ценности епископ Звенигородский Савва (Тутунов) предложил включать «при условии, что они будут описаны закрытым списком» (эзотерикам готовность № 1).
Довольно странным для РПЦ представляется то и дело мелькающее требование обозначить правопреемство с СССР, Российской империей и даже Святой Русью (протоиерей Владимир Вигилянский). То есть священнослужителям РПЦ хотелось бы одновременно быть лишенными права голоса (как то было в СССР), образовать замкнутое духовное сословие (как то было в империи) и оборотиться персонажами былин (ведь Святая Русь – страна легендарная).
Настойчивей других слышится требование максимально увеличить количество определений со словом «русский». Так, митрополит Саратовский и Вольский Лонгин (Корчагин) считает, что в преамбуле должны обязательно упоминаться русский народ, русский язык и русская культура (вероятно, «закрытое» название того, что в других посланиях обтекаемо обозначено как «единая культура»).
В целом записка митрополита Лонгина абсурдна. Требуя декларации преемства с Советским Союзом, он следующим абзацем призывает отказаться «от штампов советского времени в нашей Конституции». Тем не менее в его записке представлен полный набор «русских» поправок к Конституции, и далеко не случайно, что их взялся озвучить именно представитель РПЦ.
Итак, «русский язык». Несмотря на отказ переводить богослужение своей церкви на понятный всем русский язык, патриарх Кирилл всюду позиционирует себя как его главный защитник (Общество русской словесности и т.п.). Позиция странная, но вполне объяснимая: пусть везде, только не у нас. Непонятно только, в чем проблема: ведь русский язык в Конституции закреплен (ст. 68.1). Если каким-то языкам в России и грозит исчезновение, то русский в этом списке будет последним. Особенно сегодня, когда у большинства российских этносов значится два родных языка, из которых один – русский.
Дело не в языке самом по себе, а в монополизации русскости, на которую претендуют в РПЦ. Параллельно с зачисткой правоохранительными органами этнонационалистических организаций ВРНС в 2014 году принимает Декларацию русской идентичности, где занимается сборкой «русской нации» на платформе «московского православия». При ближайшем участии новопреставленного протоиерея Всеволода Чаплина русскость тогда наконец сподобилась четкого определения: «Русский – это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа».
Не будем сейчас спорить с крайне извращенным пониманием русскости, изложенным выше. Важно, что для клириков РПЦ это официальное руководство. В этих рамках они и шлют свои наказы.
Сегодня РПЦ и ВРНС выступают крупнейшими в стране легальными производителями русской идентичности. Стоит ли беспокоиться, что если опросить случайную выборку русских, согласны ли они с подобной трактовкой своей идентичности, знают ли они, что эти организации представляют от их имени интересы русских, принимают декларации, распределяют денежные гранты и т.д., то ответ последует отрицательный в абсолютном большинстве случаев. Бизнес-деятели на поле идентичностей никогда и ничего не спрашивают у тех, от имени кого они действуют. Этим РПЦ чем-то напоминает КПСС, которая, будучи «авангардом советского народа», вещала от его имени.
Собственно, такой мини-КПСС для верующих Русская православная церковь и задумывалась советским правительством, легализовавшим наиболее сервильную (из уцелевших) часть Православной российской церкви в 1943 году. На ее базе была создана принципиально новая религиозная организация, поменявшая «российская» на «русская» в своем названии и поставившая «русскость» впереди «православия».
РПЦ стала важным элементом в завершающей фазе насаждения специфической советской русскости, которой руководил «отец народов» товарищ Сталин. Легализации РПЦ требовало также привлечение на сторону большевистского правительства максимального числа православных эмигрантов.
В новой России эти задачи частично разделил ВРНС, с самого начала задуманный как инструмент власти московского патриарха. Теперь этот «собор» представляет интересы русских в ООН, совершенно не заботясь о том, согласны русские с данным положением или нет.
Не менее печально то, что ни РПЦ, ни ВРНС не привыкли соизмерять свои декларации с интересами российского общества, межэтнического согласия внутри него. Экзотические наряды мулл, лам или раввинов на заседаниях ВРНС никоим образом не мешают этому порядку, но даже делают рекламу насаждаемому там русскому шовинизму.
Маститые эксперты «собора» никак не возьмут в толк простую истину. После того как в СССР за русскими был закреплен статус этноса, любое упоминание этого этноса в Конституции потребует либо последующего перечисления других, либо закономерно будет воспринято как публичный акт унижения остальных народов России.