Особенное Евангелие
Евангелие от Матфея очень отличается и от Марка, и от Луки. Прежде чем мы можем что-либо сказать о его происхождении, датировке и авторстве, мы должны рассмотреть эти его специфические характеристики.
Структура Евангелия
Сразу же бросается в глаза тот факт, что Евангелие от Матфея гораздо тщательнее отделано как произведение литературы, чем Евангелия двух других синоптиков. Его структура представляет собой хорошо организованный материал, распределенный по большей части по темам. С этим согласны все толкователи. Но какова эта структура, по каким рубрикам распределен материал — здесь ученые не могут прийти к единому мнению. Высказывались различные предположения.
Одна очень популярная версия о структуре Евангелия была выдвинута в начале XX века У. Бэконом, который выделил пять разделов, или «книг», с прологом (рассказом о Рождестве) и эпилогом (рассказом о Страстях). Каждый раздел Евангелия завершается словами «окончил слова сии», в каждом разделе повествовательный материал соединен с учением, в результате чего, как полагает Бэкон, Иисус предстает в виде нового Моисея, а пять этих центральных разделов (приписываемых в еврейской традиции Моисею) соответствуют пяти книгам Закона в Ветхом Завете. С точки зрения Бэкона, структура Евангелия от Матфея выглядит следующим образом:
Введение 1:1-2:23
Книга 1 Новый закон: следование за Иисусом 3:1-7:29
Повествование (служение в Галилее) 3:1-4:25
Учение (Нагорная проповедь) 5:1-7:29
Книга 2 Ученичество и руководители христиан 8:1-11:1
Повествование 8:1-9:34
Учение 9:35-11:1
Книга 3 Откровение Царства 11:2-13:53
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Повествование 11:2-12:50
Учение(притчи) 13:1-52
Книга 4 Церковь и руководство Церковью 13:54-19:1а
Повествование 13:53-17:27
Учение (порядок, дисциплина, богослужение) 18:1-19:1а
Книга 5 Суд 19:16-26:2
Повествование (противники в Иерусалиме) 19:16-22:46
Учение (осуждение фарисеев, апокалиптическое учение) 23:1-26:2
Заключение 26:3 — 28:20
Главный недостаток этой схемы заключается в том, что рассказ о смерти и Воскресении Иисуса не предстает как центральная часть евангельской вести и кажется лишь припиской к главной части книги. Кроме того, она не убеждает многих потому, что, хотя она соответствует естественному делению Евангелия от Матфея, у нас нет других причин принимать ее, кроме той, что и такое понимание Евангелия в принципе возможно. Матфей нигде не называет Иисуса вторым Моисеем, отдельные части Евангелия никак не соотносятся с Пятикнижием. Общее здесь только число пять.
Другие ученые предлагали свои версии, указывая, что если анализировать Евангелие не по литературному стилю, а по содержанию, то напрашиваются совершенно другие выводы. Если считать, что стихи 4:17 и 16:21 («С того времени Иисус начал») делят Евангелие на разделы, то основных частей окажется не пять, а всего три. Дж.Д. Кингсбери, исходя из предположения, что главной целью Матфея было показать, что Иисус — Сын Божий и Мессия, считал что Евангелие делится по следующим темам:
■ Личность Иисуса как Мессии и Сына Божьего (1:1—4:16)
■ Провозглашение мессианства Иисуса (4:17 — 16:20).
■ Страдание, смерть и Воскресение Мессии и Сына Божьего (16:21 — 28:20).
Эта схема имеет то преимущество, что рассказ о Страстях предстает как центр Евангелия, но остается открытым вопрос, в самом ли деле стихи 4:17 и 16:21 несут приписываемую им нагрузку. Тем более что они не уникальны для Матфея — они оба взяты из повествования Марка. При отсутствии фактов, подтверждающих, что Матфей придавал этим стихам особое значение, нет оснований считать, что они отражают какой-то особый замысел Матфея, но предстают лишь как часть унаследованной Матфеем традиции.
Предпринимался также ряд еще более умозрительных попыток для объяснения структуры этого Евангелия, например, привлекая еврейские лекционарии[37] или же различные лингвистические и математические формулы. Конечно, верно то, что евангельское учение часто образует блоки, кратные трем или семи. Но это, скорее всего, для облегчения запоминания, то есть для тех христиан, которые хотели заучить речения Иисуса наизусть.
Цели Матфея
Хотя точные подробности структуры могут от нас ускользнуть, некоторые особенности этого Евангелия совершенно очевидны и не подлежат сомнению.
■ По сравнению с другими евангелистами Матфей больше ориентируется на Ветхий Завет и его связь с христианской вестью. Конечно, в целом это можно сказать обо всем Новом Завете. Но Матфей изображает жизнь и учение Иисуса как осуществление древних обещаний Израилю не в том общем смысле, что Иисус — «сын Давидов», а опираясь на многочисленные и конкретные цитаты из Ветхого Завета. Матфей, по-видимому, хотел показать, что в жизни Иисуса повторилась вся история израильского народа, в доказательство чего он часто приводит параллельные места из Писания, слишком далекие от темы на неискушенный взгляд. Например, сообщая о возвращении Иисуса на родину из Египта, он цитирует слова Осии, относящиеся к исходу: «Из Египта воззвал Я Сына Моего» (2:15; см. Осия 11:1). Методика использования Ветхого Завета не вполне понятна (ближе всего она стоит к типичной еврейской экзегезе того времени), но весть Матфея ясна: все то, что стояло в центре отношений Бога с народом Израиля теперь нашло истинное и окончательное выражение в жизни Иисуса.
■ Поэтому довольно странно видеть на фоне его ярко выраженного интереса ко всему еврейскому столь подчеркнутый универсальный характер христианской вести. Матфей не обходит молчанием изъяны иудаизма, он подвергает фарисеев гораздо более жесткой критике, чем другие евангелисты (23:1-36). Есть даже эпизоды, из которых можно сделать вывод, что эпоха, когда Израиль был народом Божьим, закончилась (8:10-12; 21:43). Но обе эти темы уравновешиваются третьей — великой миссионерской задачей Церкви. Это яснее всего прослеживается в Великом поручении Иисуса ученикам (28:16-20), но подразумевается с самого начала, –же в рассказе о восточных царях, пришедших поклониться младенцу Христу (2:112).
■ В Евангелии есть несомненный интерес к эсхатологии. Учение об этом в Матфее 24 и 25 гораздо полнее, чем в соответствующих разделах других синоптиков. Целый ряд притч на тему второго пришествия и Страшного суда есть только у Матфея. Цель большинства притч — призвать христиан жить в постоянной готовности, дожидаясь возвращения Иисуса, ибо «не знаете ни дня, ни часа» (25:13). Возможно, некоторые читатели Матфея начинали уже сомневаться, вернется ли Иисус вообще, и для них были предназначены притчи вроде истории о десяти девах: они подчеркивали, что подобное отношение может привести к исключению из Царства даже учеников.
■ Еще одна поразительная особенность Евангелия от Матфея: в центре внимания находятся христианская община и ученики. Только в этом Евангелии встречается слово «церковь» («ekklesia» по-гречески, 16:18; 18:17), и, возможно, здесь можно найти ключ к замыслу всего Евангелия.
Матфей собрал поучения Иисуса и придал им такую форму, чтобы их можно было непосредственно использовать в жизни развивающейся Церкви. Это своего рода пособие, содержащее важные советы как старым, так и новым верующим, опираясь на которые они могли преобразовать свою повседневную жизнь. Эту задачу Евангелию удалось осуществить: именно оно вскоре сделалось наиболее популярным и уважаемым. Преемственность между Иисусом и Ветхим Заветом устанавливается здесь безоговорочно. И поэтому Евангелие было полезным учебником в тех случаях, когда приходилось разбирать вопросы любознательных евреев, а также помогало христианам из евреев сочетать новую веру со своим наследием. Хотя это не самое длинное Евангелие, среди синоптических оно наиболее полное, потому что сюда вошел почти весь текст Марка и большая часть Луки. Так что оно скоро утвердилось в качестве основного Евангелия ранней Церкви.
Автор
По поводу авторства и даты написания этого Евангелия не существует единого мнения. Многие ученые готовы сегодня принять раннехристианские предания, согласно которым авторами двух других синоптических Евангелий являются Марк и Лука. Но с Матфеем дело обстоит иначе. Тот Матфей, чье имя руководители Церкви впоследствии связывали с этим Евангелием, был учеником Иисуса, то есть очевидцем описываемых событий. Но трудно понять, почему один из двенадцати учеников почти полностью полагается на Марка, который не был свидетелем событий жизни Иисуса. Даже призвание самого Матфея в 9:9-13 взято у Марка (2:13-17).
Другие аргументы против авторства Матфея менее убедительны. В частности, высказывалось предположение, что Матфей, воспитанный в еврейской культуре, не мог достаточно владеть греческим, чтобы написать на этом языке такой впечатляющий труд. С другой стороны, он был сборщиком податей и поэтому постоянно общался с римлянами, не говоря уже о том, что в ту пору греческий использовался в повседневной жизни Палестины гораздо чаще, чем это считалось еще недавно. Другие ученые предположили, что это Евангелие было написано бывшим язычником. Иначе как объяснить такой универсализм, а порой и явное непонимание еврейских обычаев? Но опять же, обличение некоторых традиционных еврейских взглядов очень похоже на гневные речи ветхозаветных пророков, а якобы обнаруженные ошибки (неверное понимание природы еврейской поэзии в 21:5–7[38], ложное утверждение в 18:34, будто пытки входили в еврейский обычай и тому подобное) еще не означают, что автором был язычник.
Хотя часть ведущих ученых по-прежнему считает автором Матфея, есть смысл указать, что авторство этого Евангелия, как и других, не имеет решающего значения для его понимания. Книга анонимна и ничего не сообщает об авторе. Мы можем быть в достаточной степени уверены, что автором был мужчина, хотя и не знаем, имел ли он какое-либо отношение к апостолу Матфею, а если имел, то какое и когда.
Дата написания
Дата написания также подвергается сомнению, потому что зависит от ответа на ряд других вопросов.
■ Если верна гипотеза двух источников о происхождении синоптических Евангелий, то Евангелие от Матфея должно было быть написано после Евангелия от Марка и после появления сборника, известного как Q.
■ Считается также, что Матфей был написан после Луки, поскольку контексты 22:7 и 24:3-28 содержат прямые намеки на падение Иерусалима в 70 г. н.э. Этот вывод, разумеется, в свою очередь, опирается на убеждение, что подлинных пророчеств быть не может и, если Иисусу приписывается какое-либо высказывание о будущем, это означает, что ранняя Церковь отредактировала предание в соответствии с новыми обстоятельствами. Но даже если допустить вероятность такого предвидения, Матфей был неплохим литератором и стилистом и мог так переделать более ранние предсказания, чтобы они отражали подробности того, что произошло после разрушения Храма.
■ Отмечалось также, что в Евангелии отражена хорошо развитая Церковь, а это значит, что речь идет о ситуации конца I века. Как и все доводы, основанные на понятии «развития», этот легче выдвинуть, чем обосновать. Если сравнить детали учения этого Евангелия о Церкви, скажем, с письмами Павла в Коринф в середине пятидесятых годов I века, между ними трудно найти существенные различия.
Большинство ученых, с учетом всех вышеперечисленных фактов, предполагают, что Евангелие можно датировать между 80 и 100 г. н.э.
Джон Дрейн, Путеводитель по Новому Завету. Пер. с англ. — М: Триада, 2007. — 620 с. John Drane. Introducing the New Testament by Lion Publishing pic, Oxford, England.