Углубит ли Китай мюнхенский надлом Запада?
Владимир Павленко
Перелом в сознании западных политиков, который зафиксировала 56-я Мюнхенская международная конференция по безопасности, заключается в осмыслении, наконец, современной роли Китая и в признании, что основу расстановки сил в мире составляет треугольник США — Россия — Китай.
Именно в таком порядке расставил мировые державы на днях один влиятельный американский адмирал, добавив к этому, что больше держав в мире нет, и за пределами этого списка рассматривать некого. Уже приходилось отмечать, что это ставит под большой вопрос всю послевоенную картину мира и планы становления «нового мирового порядка» в том виде, в котором они были сформулированы западными стратегами. А именно: переход к трехблоковой модели, разделенной под консолидированным глобальным управлением на три региона. Один регион Западный (Северная Америка, в перспективе с Латинской), другой — Центральный (Европа + Ближний и Средний Восток и в перспективе же — Африка), третий — АТР.
Что означает крах этой модели с точки зрения геополитических перспектив для мира и для России? Первое: возможное снятие с повестки вопроса о разделе нашей страны между Центральным и Восточным регионами. Второе: существенное расширение возможностей постсоветской интеграции — выход из стратегической обороны побуждает нас к геополитическому контрнаступлению. Третье: неизбежное при развитии этой тенденции обособление коллективного Запада в пределах собственного цивилизационного ареала. То есть выход США и НАТО из глобалистской фазы развития и прекращение безудержной западной экспансии, которой характеризовалось тридцатилетие, прошедшее после распада СССР. И четвертое: «смена караула» на Дальнем Востоке.
Доминирующее место в АТР, которое «трехсторонним» планом отводилось Японии, со всей очевидностью отходит Китаю; именно этим объясняются наметившиеся подвижки в урегулировании территориальных споров КНР в Южно-Китайском море (ЮКМ) с Вьетнамом и Филиппинами, а также общее сближение с АСЕАН, в который эти две страны входят. Всё более очевидной становится прозорливость Пекина и Москвы в выстраивании отношений с Индией в направлении ее интеграции в ШОС. Если бы не это, то у американцев мог выгореть встречный план «восточной НАТО» в рамках так называемого «Индо-Тихоокеанского» региона с объединением Индии с Японией, Южной Кореей и Австралией. Но США опоздали: занялись этим проектом только в 2011 году, в то время как ШОС существует с 2001 года, а в 2002 году она получила геополитическое оформление в виде соответствующей установочной Хартии. Против американцев играет и фиаско в переговорном процессе с КНДР; эта тема пока замалчивается из-за президентской кампании в США, но после выборов она встанет в полный рост.
Отражением замешательства западных элит служит усиление режима секретности в деятельности теневых глобалистских институтов. 2019 год оказался первым, когда не раскрыли не только содержания, но даже вопросов повестки годового заседания Трехсторонней комиссии. Кроме того, в прошедшем году нигде, кроме североамериканского региона, не состоялись обычно проходящие в ноябре региональные заседания. Нет информации и о ежегодном заседании 2020 года — где и когда оно пройдет; обычно это происходит в марте-апреле, но в 2019 году саммит в Париже прошел в середине июня. Еще одна новация: появление в Трехсторонней комиссии исполнительного комитета (ИК), в который входят 65 членов, но почему-то представлен председатель только одной из трех региональных групп — европейской (Жан-Клод Трише). Две остальные группы — североамериканская и азиатско-тихоокеанская — делегировали в состав ИК бывших, ныне почетных председателей (Джозеф Най-мл. и Ясухико Хасегава).
Следует подчеркнуть, что основное внимание Китаю на конференции в Мюнхене было показательно уделено не европейскими, а именно американскими участниками. Это объяснимо: стремительный рост КНР и раньше вызывал в Вашингтоне вопросы, а затем и раздражение. Но похоже, что только сейчас американские стратеги в полной мере осознали не гипотетический, а уже состоявшийся выход Китая на новый рубеж, обозначающий принадлежность к высшей элите мировой политики.
Признания главы Пентагона Марка Эспера, который в преддверии конференции привлек внимание к «ревизионизму» Китая и России, которые, по его словам, намерены поменять мировой порядок, а также Майкла Помпео, усмотревшего в действиях КПК «огромный риск для западной идеологии», о многом говорят. И главное, они свидетельствуют, что от осознания собственной уязвимости в США пока не пришли к поиску ответа на то, что они считают российско-китайским вызовом. Потому что все концептуальные документы Белого дома и Пентагона, включая Стратегию национальной безопасности в последней редакции 2017 года, где сформулирован тезис о «ревизионизме», рассчитаны на предотвращение евразийской альтернативы американскому доминированию. И наработок в сфере реакции на факт появления такой альтернативы, похоже, либо нет, либо они еще очень далеки от готовности, что дает нашим странам фору.
Возвращаясь к теме «трехстороннего» процесса, отметим, что из 65 членов упомянутого исполкома только один представляет Китай, и то является бывшим вице-президентом Народного института международных отношений; из России в ИК не взяли никого. В том числе из отиравшихся на заседаниях Трехсторонней комиссии докладчиками и «экспертами» по нашей стране либералов — Кудрина, Мау, Юргенса, Явлинского. Это ли не доказательство, что своего будущего с «трехсторонним» процессом ни в Москве, ни в Пекине не связывают, а западные закоперщики этого процесса «по достоинству» оценивают уровень импотенции в его продвижении представителей либерального лобби.
Учитывая при этом, что Россия, по Эммануэлю Макрону, «находится в каждом кризисе», а Китай в глобальную проблематику стремительно погружается, не уставая подчеркивать важность «справедливого» глобального управления, то есть не такого, как раньше, приведенная выше статистика говорит, что Москва и Пекин не интересуются отжившими институтами. И ищут пути к успеху на путях альтернативного институционального строительства, без которого подлинная альтернатива действительно невозможна. И в этой связи следует обратиться к выступлению на мюнхенской конференции главы китайской делегации, министра иностранных дел КНР Ван И, которое привлекло внимание очень многих мировых СМИ.
О России, точнее, об отношениях с ней: «Китайская сторона будет и дальше углублять стратегическое взаимодействие с Россией, придерживаться стратегического руководства глав двух государств, всесторонне содействовать китайско-российским отношениям всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия в новую эпоху, придавать еще большую положительную энергию международной безопасности и стабильности, а также поддержанию стратегического баланса». В шести строчках слово «стратегический» упомянуто четырежды, в том числе трижды непосредственно в контексте двусторонних отношений и через призму защиты международной безопасности.
Забегая вперед, к отношениям с США этот слово вообще употреблено не было. Вот этот абзац: «Китайская сторона продолжит вместе с США искать пути мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества». Китай надеется, что США «смогут относиться к развитию Китая с более открытым и терпимым настроем, соблюдать дух равноправия и взаимного уважения, контролировать и разрешать противоречия и разногласия между двумя сторонами, придерживаться координации деятельности, сотрудничества и стабильности, а также способствовать дальнейшему развитию китайско-американских отношений в правильном русле».
Кто не забыл политическую риторику времен холодной войны, тому словосочетание «мирное сосуществование» о многом напомнит. Всё остальное — из серии «мы надеемся, что в Вашингтоне, наконец, поймут, что выхода никакого, наступят на горло своему гегемонизму и перестанут держаться за ускользающее лидерство». Именно такое «русло» двусторонних отношений в Пекине считают «правильным». Согласимся: когда это в действительности произойдет, до участия США или того, что от них останется, в «сообществе единой судьбы» на самом деле окажется не так далеко, как это выглядит сегодня.
А вот про Европу. «Китайская сторона будет всесторонне углублять сотрудничество с Европой, сосредотачивать внимание на повышении качества и уровня отношений между Китаем и ЕС, углублять экологическое и цифровое сотрудничество… Китайская сторона будет, как и раньше, поддерживать процесс европейской интеграции, продвижение Европы по пути сплоченности и самостоятельного укрепления, а также проявление ее еще более активной роли в многосторонних делах». Если коротко, то поскольку о стратегии опять-таки, как и в американском случае, ничего не говорится, то речь идет о выборе ЕС между продолжением ориентации на США и самостоятельностью. Ну так, а что ответил французскому президенту Эммануэлю Макрону на его спич о России в Мюнхене заместитель главы российского МИД Александр Грушко?
Примерно то же самое, что с трибуны конференции произнес и Ван И. Кроме российско-китайской координации на европейском направлении, которая заполняет вакуум тупика в отношениях Москвы с Брюсселем, Китай посылает и такой месседж. Пока Европа не оторвется от США, она — объект, а не субъект, и разговаривать особо не о чем. И не с кем. Конкретика возникнет тогда, когда и если это произойдет. Нескоро? Ничего, у Китая зуда нет, он умеет ждать столетиями, но своего не упустит. Когда-то американские горе-стратеги разрабатывали против России и Китая стратегию «анаконды». Для каждого из нас свою, отдельную. Не возникает впечатления, что за что боролись — на то и напоролись? И сейчас геополитическая «анаконда» обволакивает уже американские интересы. Пока интересы.
Для Европы оселком выбора между Китаем и США в свете всего произошедшего за последние год-два выглядит вопрос о цифровом сотрудничестве. С дипломатического языка на человеческий это переводится как исключение Европой всех инспирированных американцами ограничений на распространение в Старом Свете китайских мобильных сетей поколения 5G. А это не что иное, как стык ЕС и США не только в экономической и технологической плоскостях, но и в военной, ибо американцы изначально ставили вопрос о 5G в контекст безопасности, апеллируя к союзническим обязательствам Европы по НАТО. А еще в политической, ибо конфликт с китайским IT-гигантом Huawei у Вашингтона не исчерпан, топ-менеджера компании Мэн Ваньчжоу продолжают по американскому запросу удерживать в Канаде. И если европейцы, несмотря на это, откроют Китаю свой рынок связи нового поколения, в США это будет воспринято как пощечина и удар в спину от сателлитов. И учитывая определенную натянутость отношений европейских лидеров с Дональдом Трампом, прочности позиций ни тем, ни другим это не прибавит.
Много внимания в своем выступлении Ван И уделил борьбе с коронавирусной пневмонией, подробно расписав эффективность мер, принятых китайским правительством, и заверив слушателей в близкой победе над инфекцией. Это, между прочим, тоже очень важный посыл. Имеет ли вспышка эпидемии внутреннее, естественное, или внешнее, искусственное, происхождение — эта тема в широком дискурсе не обсуждается, но в кулуарах присутствует, властям Поднебесной нужно продемонстрировать, что они — справляются. Пусть сторонники не волнуются, а оппоненты — не надеются.
Да, признает шеф китайской дипломатии, удар по социально-экономическому развитию Китая эпидемией нанесен, но не такой, чтобы его затормозить, учитывая фактическую безразмерность потенциала экономики и набранные ею темпы и инерцию. Трудности — временные, контроль над эпидемиологической ситуацией установлен везде, кроме разве что «очаговой» провинции Хубэй. Не дождетесь! Китайский народ в истории переживал и не такие трудности, и все их успешно преодолевал, подчеркивает министр, и наших планов не остановят и не отменят никакие испытания. «После дождя всегда появляется радуга», и «сейчас наступает рассвет, заря алеет на горизонте».
На отвыкших от поэтических метафор и аллегорий западных «прагматиков» это не могло не произвести соответствующего впечатления.
Суммируем. Запад очень долгое время делал вид, будто не отождествляет подъем Китая с коммунизмом и не видит в нём никакой угрозы даже не собственному доминированию, а самой западноцентричной организации мира. Многие годы западные элиты, демонстрируя показное самообладание, стояли на своем, настаивая, что «мировой порядок» Запада — это отлитый в граните «конец истории». Помпео — тот и в Мюнхене на эту тему хорохорился. Казалось, ничего не могло поколебать их в этой демонстрации собственной исторической правоты: «Иначе быть не может, потому что не может быть никогда!».
Эта иррациональная уверенность в непреходящей глобально-исторической миссии Запада, продиктованная культурой и традицией доминирования и господства над компромиссом и консенсусом — пока еще не рухнула; в Мюнхене она всего лишь дала первую трещину. Но сам этот факт, подобно поражению нацистского вермахта под Москвой, не только развеял миф о непобедимости Запада в глазах широкой мировой общественности, но и породил сомнения в достоверности этого мифа в собственной среде. Это называется надломом, вне зависимости от того, осознается он или нет. Последствия — будут. Когда и какие — увидим. Как решения, принятые в 1919 году в Версале, перечеркнул Великий Октябрь, как контрнаступление Красной Армии от стен столицы опрокинуло брицкриг, так и здесь, в двух шагах от вожделенного «конца истории», машина западной экспансии, похоже, начинает давать сбой, захлебываться и выдыхаться. Способна ли она найти еще одно, уже далеко не «второе дыхание»? Или России пора, наконец, начинать задумываться о собственном месте в будущем постзападном мире? Но это уже совсем другая история, связанная не с внешней, а с внутренней политикой. Что-то подсказывает, что развязка не за горами.