«Да будет воля Твоя». Драма креста: выбор между земными страданиями и волей Отца.
Бог Есть. Администратор. ·
«Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет.»
(Лук.22:42)
Поздно вечером в четверг Иисус спустился из Иерусалима вниз, в частный сад у подножья Елеонской, или Масличной, горы, где росли оливковые деревья, чтобы приготовить Себя к искупительной жертве за грех мира.
В середине ночи молитвенное бдение вызвало в Нём сильнейшие душевные муки. В начале Своего служения Его некоторое время искушал дьявол. Это космическое противостояние было яростным, выматывающим и историческим, но на протяжении всех сорока дней Иисус был уверенным, контролировал ситуацию и одержал победу. Однако битва, происшедшая в этом саду, была куда более напряжённой. Её вполне можно назвать самой значительной борьбой во времени и в вечности.
Матфей, Марк и Лука употребили шесть самых выразительных греческих фраз для описания страданий, через которые прошёл Иисус. Своим ученикам Он сказал, что душа Его «скорбит» (Мф. 26:38), и скорбит «смертельно» (Мф. 26:38). Марк сообщает, что Он «начал ужасаться и тосковать» (Мк. 14:33). Лука пишет: «И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк. 22:44).
Оставив восемь Своих апостолов у ворот сада, Иисус взял с Собой Петра, Иакова и Иоанна — трёх апостолов, с которыми у Него была особая близость, — и пошёл дальше в глубь сада. Там, наверное, было темно и пустынно. Сказав трём Своим последователям, что Его душа скорбит и что им нужно бодрствовать и молиться, Он отошёл от них. Отойдя на расстояние брошенного камня (Лк. 22:41), Он стал молиться.
Матфей говорит, что Он «ото[шёл] немного» от того места, где оставил трёх учеников (Мф. 26:39). Лука пишет, что Он «преклони[л] колени» под одним из деревьев (Лк. 22:41). Марк добавляет, что Он вскоре «пал на землю» (Мк. 14:35), а Матфей завершает эту сцену, говоря, что Он «пал на лицо Своё» пред Богом (Мф. 26:39). Повествования этих трёх синоптических авторов указывают на постепенное возрастание эмоционального накала в молитве нашего Спасителя: вначале Он преклонил колени и молился. Когда груз на сердце стал тяжелее, Он пал на землю. И наконец, не в силах больше выносить тяжесть Своей печали, Он пал перед Отцом на лицо. Возможно ли представить Сына Божьего в такой глубокой скорби, что её тяжесть заставила Его пасть пред Богом на лицо?
Матфей, Марк и Лука в сжатой форме излагают, что сказал наш Спаситель Своему Отцу под ветвями оливковых деревьев в ту ночь, которая должна была показаться миру самой мрачной из его ночей. Он трижды помолился, каждый раз возвращаясь к трём апостолам за утешением и мягко напоминая им, чтобы они молились с Ним и о Нём. Размышляя над этими тремя молитвами, мы входим в святое сердце нашего удивительного Спасителя. Давайте будем не только наблюдать, но и в определённой степени разделять Его мучения за наши грехи.
Во-первых, мы видим, как Иисус молился. Он принёс Свои великие переживания Богу. Всем, кто читает Новый Завет, чтобы увидеть, эта сцена показывает Его человеческую сущность, Его принадлежность к роду человеческому. Молится только человек. Звёзды, луна, солнце, животные в полях и лесах, птицы в воздухе и рыбы в воде не могут молиться. Они исполняют Божью волю бездумно и не имея выбора. Из всего сотворённого Богом, из всех живых существ молится только человек. Он думает, рассуждает, верит и сознательно обращается к Богу с молитвами, в которых благодарит Его или просит о чём-то. Когда приходят мрачные времена, когда мучения тяготят и сокрушают душу, только человек может пасть на лицо пред Богом.
Иисус является вторым членом Божества, и всё же Он молился Своему Отцу как Его Раб, которому отчаянно нужна была Его сила. Он приступил к Отцу, прося общения, поддержки и нового понимания, что Ему делать. Как пишет Марк, под этим потемневшим небом Он восклицал: «Авва, Отче!» (Мк. 14:36). «Авва» — это арамейское слово, передающее идею близости с Богом. Иисус в молитве поведал Богу о Своём тяжком бремени. Иисус, совершенный Человек, молился.
Во-вторых, в Его молитвах мы видим проявление человеческого разума. Иисуса терзала мысль о страшной цене искупления, от которого Его отделял всего один день. Он спрашивал Своего Отца: «Может, Ты знаешь какой-нибудь другой путь?» Он был всецело человек и в то же время всецело Бог Сын. Он видел надвигающуюся тучу страдания — приближение жуткого часа, когда Он понесёт вину греха всего мира, — и Его человеческая сторона вопрошала: «Неужели нельзя это сделать иначе?» Он уже видел приближающееся распятие и уже принял его. Ранее Он уже сказал Своим ученикам: «Душа Моя теперь сильно взволнована; и что Мне сказать? Отче! Избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришёл. Отче! Прославь имя Твоё» (Ин. 12:27, 28). Задавая этот вопрос, Иисус не отступал от креста. Он не изменил Своего решения относительно него. Весь ужас креста Он, Сын Человеческий, встречал как человек.
В-третьих, Его молитвы показывают нам, что Он искал Божьей воли, чего бы это Ему ни стоило. У Него даже мысли не возникало, как бы избежать Божьего предвечного замысла. Уже в самом начале Его молитв читается мысль, что Он пришёл в сад не для того, чтобы исполнились Его желания, но чтобы отдать Себя ради исполнения Божьей воли.
Сколько времени Господь Иисус лежал, распластавшись на земле в глубокой тоске, мы не знаем. Сам Он сказал, что «один час» (Мф. 26:40), но, вероятно, это слово Он употребил фигурально. Однако ясно, что эту просьбу (Мф. 26:39) Он выразил в самом начале моления в саду. Позже, во второй молитве, Он сказал: «Отче Мой! Если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля Твоя» (Мф. 26:42). С начала и до конца все Его мысли занимало исполнение Божьей воли. Если Божья воля состояла не в чём ином, как только в кресте, покрытом мучениями и кровью, то Иисус был готов принять его.
С самого начала Его моления до конца часа Он демонстрировал твёрдое, непоколебимое согласие с Божьим предвечным замыслом. Да, в начале Своих молитв Иисус употребил союз «если», допускающий возможность иного. Он сказал: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26:39). Однако наряду с «если» Он употребил и союз «впрочем», выражающий реальность: «впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39). Мы иногда употребляем «если», пытаясь сторговаться с Богом. Мы говорим: «Если Ты предоставишь другой путь, то я приму его; а если нет, тогда до свиданья». «Если» у Иисуса имеет иной смысл. Мы употребляем этот союз, чтобы настоять на своём; Иисус же употребил его, так как искал Божьей воли. А союзом «впрочем» Иисус заявлял, что в любом случае, будь то сладкий мир или горький меч, Он сделает то, чего хочет от Него Бог.
Во время этого молитвенного бдения в полуночный час Иисус обнажил Своё сердце перед всем миром. Мы видим Его страдания на кресте, когда гвозди вонзаются в Его плоть. Мы слышим Его крик: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46). Мы прислушиваемся к Его остальным шести фразам, сказанным с креста, но там мы не видим Его внутренней решимости покориться Божьей воле с такой ясностью, как видим это в этих молитвах. Сказав Отцу в молитве, что Он безоговорочно подчинится Божьему плану, чего бы это Ему ни стоило, Он уже не оглядывался назад. Он, Божий страдающий Слуга, пошёл в ночь ареста и судов, бичевания ранним утром и распятия в 9 часов утра в пятницу. Из сада Он вышел послушным, вверившим Себя и верным Своему небесному Отцу.
Урок, который мы усваиваем из сцены в саду, таков, что Божья воля должна быть нашим приоритетом. Например, Он побуждает каждого ученика говорить: «Отче мой! Не Моя воля, но Твоя да будет». Божья воля превыше всего; равной ей нет ничего. Какие бы ни были обстоятельства или последствия — что я должен сделать, как я должен сделать это и сколько времени мне на это понадобится, — моей первейшей целью должно быть исполнение Его воли. Какой бы мрачной ни была ночь, какой бы невообразимой ни была боль, каким бы невероятным ни было унижение, исполнение Божьей воли — единственный путь к миру и вечной жизни.