Системность и предсказуемость российской политики уже почти умерла. На глазах граждан разыгрывается удивительное действо: одна незыблемая ценность (Путин) разрушает другую (стабильность).
Андрей Перцев
Все годы правления Владимира Путина залогом его популярности была тщательно разыгранная роль хранителя стабильности. Фамилия президента была синонимом предсказуемости и отсутствия радикальных перемен – прорывов не было, но и видимых провалов тоже. Большую часть российского общества такое положение дел вполне устраивало, вписывалось в их мировоззрение.
Однако в 2020 году Владимир Путин стал настоящим врагом стабильности – он переписывает правила, одобряет рискованные ходы, причем делает это в свою пользу и пользу своего окружения. Хранитель тихого благополучия большинства, Путин превращается в анти-Путина, который готов рушить устои ради своей выгоды, действует эмоционально и теряет чувство реальности.
Новая путинская эпоха
Совсем недавно, 17 марта, президент своим указом назначил всероссийское голосование по поправкам в Конституцию на 22 апреля. Всего через несколько дней, 25 марта, он обратился к нации и перенес сроки. Почему глава государства с самого начала не выпустил документ с открытой датой, не перенес плебисцит на лето или хотя бы не повременил с подписанием, чтобы посмотреть, как будет развиваться ситуация? Возможных объяснений два – либо до последнего надеялся, что эпидемию удастся проскочить, либо хотел лишний раз продемонстрировать, что внешним обстоятельствам не сломить его политическую волю.
Настойчивое желание провести голосование в срок вызвало осторожную критику даже у лоялистов: устраивать грандиозное массовое мероприятие во время пандемии неразумно. Но президенту явно хотелось провести все так, как было запланировано. В разговоре с главой ЦИК Эллой Памфиловой он ссылался на опыт зарубежных стран, которые все-таки провели выборы, несмотря на коронавирус, хотя и оговаривался, что перенос возможен.
Неделю президент настаивал, чтобы проводить голосование, хотя весь госаппарат постепенно ужесточал карантин. Когда число заболевших пошло на сотни, плебисцит все-таки отложили, но даже после этого Путин явно не хочет брать на себя ответственность за меры, предпринимаемые для борьбы с эпидемией. Он уклончиво называет неделю карантина просто «нерабочей» и перекладывает на глав регионов введение ограничений на передвижение, хотя их полномочия в этой области юридически сомнительны.
Странности в борьбе с эпидемией – не первый в этом году случай, когда президент готов рискнуть общественным благом ради собственных планов и интересов. Дверь в новую эпоху путинской нестабильности открыли поправки в Конституцию. Годами власть убеждала российское общество, что стабильность – это наша главная ценность, а перемены опасны. Сам Путин не раз говорил, что не собирается ничего менять в Основном законе, подчеркивая, что тем более он не будет делать этого ради своей выгоды. Но неожиданно названные в январском послании поправки все перевернули.
Послание нарушило во многом искусственную и картинную российскую политическую стабильность. Пространство, которое Кремль деполитизировал долгие годы, Путин резко политизировал. Дестабилизация и политизация усугубились тем, что конечного решения многих заявленных вопросов у президента не было. Чиновники лишь предлагали ему сценарии и прорабатывали каждый из них. Например, занимались созданием новых партий для участия в плановой думской кампании 2021 года и одновременно готовились к досрочным парламентским выборам уже в 2020-м. В рабочей группе по поправкам стали возникать самые неожиданные идеи, вроде пункта о русских как государствообразующем народе, который тут же всколыхнул национальные республики.
Исход процесса оказался еще более неожиданным. Путин отказался от досрочных выборов и одобрил обнуление собственных сроков. В российской политике, которая только-только начала стабилизироваться вокруг хрупкого консенсуса о транзите, снова все перевернулось.
Не так уж важно, было ли обнуление изначальной задумкой Путина или отходом от планов. Важнее, что решение стало шоком для политической системы. Ведь темники по агитации в поддержку поправок в Конституцию, которые поступили в региональные администрации, указывали местным властям скорее на начало транзита. Их инструктировали предлагать лояльным гражданам закрепить «наследие Путина» в Конституции и защитить его от возможного вмешательства нового главы государства, а избирателям, настроенным оппозиционно, нужно было обещать, что поправки дадут «через четыре года проголосовать за нового президента». Обнуление явно не вписывается в эти методички, которые готовились под другое решение.
В результате многочисленные чиновники и депутаты, убеждавшие, что никакого обнуления не будет, оказались обманщиками. Российское общество увидело, что поправки привели к обнулению путинских сроков, а значит, весь процесс был затеян в его личных интересах.
В эти же дни Путин нанес еще один мощный удар по стабильности в угоду собственным целям и своему окружению. В начале марта Россия вышла из сделки с ОПЕК, после чего обрушились цены на нефть и курс рубля. Автором плана, одобренного Путиным, был, по данным Bloomberg, глава «Роснефти» Игорь Сечин – падение цен на нефть должно было погубить сланцевиков в США. Против выхода из сделки выступали крупные российские производители нефти, предрекавшие серьезные потери, но президент сделал другой выбор. И в этом случае стабильность принесли в жертву рискованному расчету.
Гарант не гарантирует
Владимир Путин отказывается от роли, которую он долгое время играл, – он был гарантом и стабильности, и Конституции для большинства россиян, как раньше любили говорить, для путинского большинства. Можно спорить, насколько эта роль соответствовала действительности, но сам президент и российские власти ее всячески подчеркивали. Большинство им верило и не имело ничего против того, что с середины 2000-х слово «стабильность» начало заменять в официальной пропаганде слово «развитие».
Путина показывали консерватором в прямом смысле этого слова, политиком, сохраняющим некие достижения. Россиянам предлагали довольствоваться меньшим, зато стабильным добром, синицей в руках, и гарантировал ее Путин. Изменения, пускай даже с благими целями могли обернуться злом. Путинская система была системой вечного и предсказуемого настоящего: в прошлом – лихие 90-е, будущее может вернуть прошлое, лишь в настоящем все хорошо.
Большое количество граждан такая подача устраивала много лет, но со временем путинская стабильность начала подвергаться эрозии. Становилось все очевиднее, что она выгодна в первую очередь ближайшему окружению президента, но ее все равно считали меньшим злом: а вдруг будет хуже.
Первым посягательством на устои было присоединение Крыма в 2014 году: статус-кво явно был нарушен, но тогда это было подано как движение навстречу общественной воле и в итоге общественному благу. Россияне были не прочь вернуть полуостров в родную гавань, но вот дальнейшее движение российских властей в сторону Донбасса граждане не приняли, не увидев в нем никакого намека на общественное благо, и Кремль подал назад.
Вторым серьезным нарушением прежних правил была пенсионная реформа в 2018 году, которую власть провела сразу после президентских выборов. Сами же российские власти и Путин много лет подавали неизменный пенсионный возраст как один из оплотов стабильности, а потом подняли его – рейтинги единороссов, правительства и президента тут же рухнули и не могут подняться уже два года.
События 2020 года окончательно превратили Путина из гаранта стабильности в главную угрозу для нее. Президент взялся за ручное управление политикой, полагаясь прежде всего на собственные расчеты и советы ближайшего окружения. Политику и экономику от этих решений трясет и раскачивает, но Путин уже далеко отошел от реальности и не видит шторма.
Даже в мелочах президент стал допускать досадные промахи. В интервью ТАСС к 20-летию своего правления Путин относит к среднему классу людей с доходом 17 тысяч рублей, называет предпринимателей жуликами, уверяет, что не имеет ничего общего с царями – ведь сам он, в отличие от самодержцев, работает. После этого ежедневную публикацию отрывков прекратили – откровения пошли в народ, и это явно не улучшило репутацию Путина. Люди получили лишнее подтверждение, что президент живет в каком-то своем мире и оторван от реальности.
Обращение Путина к нации в связи с коронавирусом тоже встретило отторжение. Даже лояльные бизнесмены возмутились объявлением нерабочей недели для сотрудников без компенсаций со стороны государства.
Граждан встревожила новость, что теперь им придется платить подоходный налог с процентов от банковских вкладов. По расчетам президента, эта мера должна была, наоборот, вызвать народную поддержку, ведь новый налог будут брать только с вкладов выше 1 млн рублей. Но оказалось, что таких вкладчиков в России не так уже и мало и власти нанесли удар по гражданам, которые копят деньги на квартиру или новую машину, верят системе и положили деньги в банк. Ситуация повторяется – гражданам предлагают поделиться ради общественного блага, которым, как они уже убедились, сам Путин все чаще пренебрегает.
В какой-то момент Путин поверил, что он не оператор стабильности, для поддержания которой нужно что-то делать, а деятель исторического масштаба, для которого не так уж важны сиюминутные потрясения – сам по себе он уже предельно стабилен. Если победа над американским сланцем или поправки в Конституцию добавят пару абзацев в учебнике истории, то почему бы не попробовать? Не вышло – тоже не беда, глава в учебнике все равно обеспечена.
Система пока сопротивляется: чиновники убеждают Путина перенести голосование, нефтяники – не выходить из сделки с ОПЕК. Успехи переменные – президент во многих случаях побеждает. Системность и предсказуемость российской политики уже почти умерла. На глазах граждан разыгрывается удивительное действо: одна незыблемая ценность (Путин) разрушает другую (стабильность). Президент поставил перед обществом не только вопрос об обнулении сроков, но и о том, что для них ценнее: он сам или стабильность? Или, если угодно, путинская нестабильность или непутинская стабильность?