Социологи — о том, почему людям оказалось нелегко объединиться, чтобы помогать друг другу.
Евгения Приемская
В кризисной ситуации, связанной с распространением коронавируса, у жителей российских городов оказалось недостаточно навыков и ресурсов, чтобы сплотиться для решения оперативных вопросов, а в условиях, когда привычный мир локализовался до пределов собственного дома, у подавляющего большинства даже не было установившихся контактов с жильцами собственных подъездов, показывает исследование, проведенное ЦСП «Платформа» и агентством OMI. Как специалисты и авторы исследования оценивают соседское сообщество в России, что о нем говорит опыт пандемии и в каком случае разобщенность, свойственная большим городам, может иметь преимущество — разбирались «Известия».
Переход в горизонталь
В условиях пандемии и режима самоизоляции особую роль начинают играть горизонтальные связи — способность граждан к солидарности и самоорганизации. При этом среди российского городского населения оказались мало распространены механизмы кооперации, а соседские сообщества не развиты ни в больших городах, ни в городах меньшего размера, говорится в исследовании, посвященном социальным последствиям пандемии. Оно было подготовлено совместно ЦСП «Платформа» и OMI и опубликовано в конце апреля — опрос проводился онлайн, выборка составила 1 тыс. человек старше 18 лет, проживающих в городах с населением более 100 тыс. человек.
Попытки развивать горизонтальные связи для более эффективного решения возникающих проблем — естественная реакция общества на кризисную ситуацию, отмечает Алексей Фирсов, генеральный директор центра социального проектирования «Платформа».
— Любой кризис всегда активизирует различные формы горизонтальной поддержки. Государство не может дотянуться всюду — не хватает навыка, ресурсов, административной воли, часто просто не хватает скорости, потому что изменения происходят слишком быстро, не получается вовремя понять, где нужна точечная поддержка, какая она должна быть, — комментирует он выводы исследования. — В результате люди во всем мире начинают проявлять солидарность, поддерживать друг друга. Это, как мы видим, происходит и в России, но у нас горизонтальные связи, к сожалению, развиты очень слабо. Поэтому и объемы такой поддержки пока невелики.
Распространение коронавируса привело к появлению новых уязвимыхгрупп. Это те, кто оказался в изоляции в одиночестве, лишился средств на покупку еды и товаров первой необходимости или просто возможности выходить из дома, люди, столкнувшиеся с психологическими трудностями. Оказывать помощь могут как государственные органы, так и те, кто живет неподалеку, если становится понятно, что государство не справляется с оперативным решением таких проблем.
По данным опроса, с момента начала кризиса никакой помощи другим людям не оказывало большинство опрошенных — 76%. При этом 65% возлагают ответственность за решение таких проблем на исключительно на государственные органы соцопеки.
В то же время в одной из сводок исследования, опубликованных ранее, около половины (44%) респондентов заявили, что повлиять на изменение ситуации могут в первую очередь они. Еще 49% отметили, что наибольшим влиянием обладает федеральная власть.
При этом на вопрос о том, что в данной ситуации может сделать лично респондент, 39% (большинство) назвали соблюдение изоляции, 25% не знали, как ответить на вопрос, возможное волонтерство назвали лишь 2% опрошенных.
Кто помогает
Зона взаимопомощи для большинства ограничивалась близким кругом родственников. При этом помогать в первую очередь готовы молодые люди. Данные исследования показывают, что больше других в практику заботы были вовлечены люди в возрасте 18–24, но и в этой группе к моменту проведения исследования никому не помогали больше половины респондентов — 56%.
Среди тех, кто помогал, наиболее распространенными видами содействия оказались покупка продуктов, вынос мусора для тех, кто не может выходить из дома, и дистанционная психологическая поддержка тех, кто оказался в самоизоляции в одиночестве. Но о них рассказали лишь 9%, 7% и 9% респондентов соответственно.
Причина — в нехватке навыков самоорганизации, недостаточном уровне доверия в обществе и, в некоторых случаях, в отсутствии банального понимания того, какие есть для этого возможности, полагает Алексей Фирсов.
— В результате люди возлагают основные надежды даже не на региональную или местную власть, а на федерльный центр или на самих себя. Отчасти это связано с культурными стереотипами, отчасти — со слабой развитостью инфраструктуры для социальной кооперации, от института старших по подъезду до реально работающих НКО, — полагает он.
Помочь мобилизовать усилия на низовом уровне и распространить информацию о тех, кто находится рядом и прямо сейчас нуждается в помощи, могла бы коммуникация между жителями отдельных подъездов.
Но, как показывают данные опроса, легко узнать, что кому-то по соседству требуется помощь, смогли бы 5% опрошенных, о наличии в подъезде инициативных людей, способных организовать других, заявили также 5%, общий домовой чат есть у 11% респондентов.
Ценный навык
Серию вебинаров, посвященных адаптации органов местного самоуправления к новым условиям, в апреле провел Федеральный экспертный совет по развитию местных сообществ — участники из разных регионов обсуждали, что можно сделать в создавшихся условиях для улучшения коммуникации между самими жильцами и «старшими» по тем или иным территориям.
Вынужденная изоляция привлекла внимание к местным сообществам на самом низовом уровне, на уровне отдельных домов или подъездов — и это момент скорее позитивный, несмотря на всю сложность ситуации, полагает доктор политических наук, ординарный профессор НИУ ВШЭ, сопредседатель Федерального экспертного совета по развитию местных сообществ Елена Шомина, участвовавшая в проведении вебинаров.
В частности, по ее мнению, именно наличие таких локальных объединений позволило бы быстрее и эффективнее оказывать помощь «невидимым» пожилым людям, которые оказались лишены возможности выходить из дома. Но чтобы успешно функционировать в кризисных условиях, эти объединения должны были сформироваться раньше.
— Самая главная площадка пересечения соседских интересов — это подъезд. И те структуры, которые об этом давно знали и давно с этим работали, к моменту начала карантина оказались в сильном выигрыше. Потому что у них давно уже понимание по людям, живущим в подъезде, благодаря чему можно было, например, найти тех самых одиноких пожилых людей, которые никогда бы сами о помощи не попросили — в том числе потому, что пожилые люди часто очень робкие, — считает собеседница издания.
Подъезд — это первый уровень публичного пространства, в котором оказывается человек, поэтому его роль в формировании активного сообщества очень важна, согласен Алексей Фирсов.
— Но в Москве ситуация с ними крайне неровная. Чаще всего какое-то взаимодействие на этом уровне есть либо в старых домах, где есть исторически сформировавшаяся культура, либо там, куда переезжали жильцы старых домов, — отмечает он.
Кроме того, длительное пребывание в квартирах большого количества жильцов поставило вопрос не только о взаимопомощи, но и о том, как должно быть организовано их сосуществование, чтобы свести стресс и дискомфорт к минимуму.По словам Елены Шоминой, именно темы взаимопомощи и разрешения внутрисоседских конфликтов обсуждались особенно активно.
— Было очень много вопросов, связанных с вопросами соседского взаимодействия на уровне дома. Важно понимать, что сейчас такая ситуация, что у вас за стенкой много людей, которые не ушли на работу. Пожалуйста, постарайтесь им не мешать. Сегодня люди должны быть гораздо более терпимыми и терпеливыми. Например, если топает маленький ребенок, не обязательно сразу стучать по батареям, можно обратиться к соседям и попробовать договориться. Если человек делает ремонт, может быть, можно предложить ему инструменты помощнее, чтобы он с ним быстрее справился, — рассуждает она.
Налаживать отношения внутри многоквартирных домов, по ее мнению, помогает активное участие в домовых чатах. С их помощью в том числе можно отследить, жители каких квартир могут нуждаться в помощи.
Однако здесь есть и другая проблема, о которой ранее задумывались мало, — это отсутствие четких правил, касающихся проживания в многоквартирном доме. Такие правила должны быть сформулированы на уровне домов, однако где-то их может не быть вовсе, где-то люди могут не знать об их существовании, а где-то они не соответствуют государственным документам, регулирующим эту сферу, полагает собеседница издания.
Соседство как метафора
Применительно к Москве соседское сообщество — скорее метафора, а социальные связи здесь рассредоточены в пространстве, рассказал «Известиям» директор Центра социологических исследований РАНХиГС Виктор Вахштайн.
В других регионах России ситуация может отличаться, где-то тенденция к формированию сообществ выражена сильнее, где-то слабее, но основную роль, как правило, играет именно размер населенных пунктов.
— В ситуации больших городов вроде Москвы нужно принять во внимание, что у нас почти нет таких сообществ в стандартном понимании. Ваши друзья, как правило, не проживают в шаговой доступности от вашего дома. Сильные связи распределены в пространстве, — рассказывает он.
По-настоящему «соседскими» в Москве являются территории, расположенные де-факто за пределами столицы: Зеленоград и «новая Москва». Это следует из данных Карты городской среды, составленной в 2015 году в рамках масштабного исследования, проводившегося Московским институтом социально-культурных программ.
— На протяжении нескольких последних лет до карантина мы фиксировали серьезный всплеск этого социального капитала — количество друзей и доверительных контактов увеличилось почти в полтора раза, а количество слабых контактов — в два. Но они не организованы по территориальному принципу, — продолжает Виктор Вахштайн.
До пандемии коронавируса люди строили жизнь по траекториям, включающим разные районы, например «работа-дом», и далеко не всегда «домашний» район был ключевым. Как только люди вынужденно локализовались, стало видно, что территориальные структуры развиты очень слабо, согласен Алексей Фирсов. Связано это, по его мнению, в том числе с особенностями городской точечной застройки, которая разрушает старую дворовую культуру, но при этом не формирует никаких альтернатив.
Правда, сходятся оба эксперта, у такой особенности мегаполиса в ситуации пандемии есть и свои преимущества. «Да, наше общество очень индивидуализировано, а специфика мегаполисов этот эффект усиливают. Но, как ни странно, именно это позволяет снизить скорость распространения инфекции: с одной стороны, люди живут в огромных муравейниках, с другой, конкретно в этой ситуации выяснилось, что обеспечить необходимую степень изоляции, достаточно легко», — объясняет Алексей Фирсов.
Балкон как главное публичное пространство
В регионах действующие ограничения действительно привели к тому, что люди стали активнее интересоваться темой соседского взаимодействия, в небольших населенных пунктах начали осваивать новые практики, связанные со взаимопомощью и взаимоподдержкой, рассуждает Елена Шомина.
— Стали видны соседские организации, стали видны организации территориального общественного управления, с ними стали сотрудничать волонтерские и молодежные группы, которые раньше не умели с ними работать, — отмечает она.
В Москве, по мнению Виктора Вахштайна, есть несколько сценариев дальнейшего изменения карты социальных связей. Первое — формирование так называемого сообщества судьбы, когда люди осознают общую угрозу и на этом фоне происходит объединение — слабые контакты превращаются в сильные, взаимодействие конвертируется в конкретные действия, волонтерство, создание интернет-платформ, направленных на решение тех или иных проблем. Такой сценарий, например, наблюдался в Гонконге во время вспышки атипичной пневмонии в 2003 году, но он, по мнению Виктора Вахштайна, в текущей ситуации маловероятен.
Второй сценарий — это поляризация, при которой социальные связи действительно уплотняются,однако уже внутри определенных групп, разделяющих те или иные ценности.
— Третий сценарий, в котором, скорее всего, сейчас находится Москва,— это атомизация, когда каждый оказывается наедине со своими проблемами и сильные связи становятся слабыми, а слабые прекращают поддерживаться, — рассуждает он.
Как дальше будет развиваться ситуация и окажет ли все произошедшее серьезное влияние на то, как люди будут выстраивать свои социальные связи в дальнейшем, по его мнению, предсказать нельзя. Но все опрошенные «Известиями» эксперты указывают, что ключевым здесь становится вопрос развития подходящего публичного пространства. Места, где жители одного дома или одного квартала могли бы собираться и общаться между собой, как жители разных районов уже собираются в модных и популярных городских пространствах.
— Сейчас понятие публичного пространства, которое для города последние годы было очень важным, претерпевает изменения, потому что неожиданно нашим главным публичным пространством стал балкон и что будет происходить дальше — непонятно, — подчеркивает Виктор Вахштайн.
Чтобы в дальнейшем между соседями появились более сплоченные сообщества, ресурс которых может быть использован, в том числе, для самостоятельных действий в кризисной ситуации, в городе необходимо развивать культуру дворов и местных территорий, полагают собеседники издания. Однако сделать это будет невозможно без кропотливой работы, в том числе со стороны органов муниципальной власти.