Кого защищал светский народ на фронтах войны.
В этом году Россия 24 июня 2020 года парадом Победы на Красной площади все-таки отпразднует 75-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне. При этом во времена Сталина этот праздник отменили уже в 1947 году, сделав день разгрома фашистских войск вновь рабочим. Однако другие советские праздники Сталин не трогал, они отмечались все так же широко. Почему лидер СССР решил отказаться от Дня Победы, чего и кого он боялся и на какие шаги готов был пойти, чтобы не проиграть во время войны и после ее окончания — «Ленте.ру» рассказал историк, вице-президент Ассоциации историков Второй мировой войны Константин Залесский.
После Гражданской войны в стране, как и после Великой Отечественной, было много демобилизованных ветеранов Красной армии. Однако тогда это обстоятельство, как представляется, никого не пугало — ту же годовщину революции широко отмечали на протяжении всей советской эпохи. Почему так?
Вы абсолютно правильно сказали, что в стране было много демобилизованных ветеранов Красной армии. Осенью 1920 года ее численность достигала 5,5 миллиона человек, а уже через пять лет (всего через пять лет!) — в десять раз меньше, то есть примерно 560 тысяч. Это очень резкое сокращение.
Здесь есть еще одна вещь. Мы до сих пор не знаем, когда у нас в стране закончилась Гражданская война. У нас историки ломают на этом вопросе копья. Я в это не ввязываюсь, потому что это бессмысленно. Когда это произошло? В ноябре 1920 года, когда Врангель эвакуировался из Крыма? В 1922 году, когда разгромили в Приморье Земскую рать Дитерихса? Когда добили басмачей? Вариантов может быть сколько угодно. То есть в общем и целом у нас Гражданская война не заканчивалась. Она идет, и мы воюем с врагами советской власти. Победы, получается, нет. Есть революция, и ее отмечают как событие. А после нее победившую советскую власть защищали. И мало того, продолжают защищать. То есть это перманентная ситуация: мы окружены врагами и защищаем советскую власть.
Поэтому этакой «большой» победы в Гражданской войне как бы не было. Советскую власть Красная армия защитила, причем, защитила ее и от интервентов, и от Деникина с Врангелем, и от Колчака, и от Юденича, и от белополяков, и от белофиннов. И предполагалось, что в разные периоды времени были победы над Деникиным, над белофиннами, над белополяками и так далее. То есть как бы было много маленьких побед.
Соответственно, герои Гражданской войны, те, кто проявил себя по партийной части верным ленинцем, все они ушли на административно-хозяйственную работу. В стране после Гражданской войны государственный аппарат был разгромлен, он был просто снесен. И, соответственно, туда кого-то нужно было ставить. Тем более что при советской власти по сравнению с дореволюционными временами бюрократический аппарат вырос колоссально, в разы, если не на порядок. Эти места раньше занимали царские чиновники, а чиновниками частично были дворяне как наиболее подготовленные кадры. Из них кто-то эмигрировал, кто-то не мог быть назначен на определенные должности как социально неблизкий, находящийся под подозрением. И их чистили. Какие-то спецы оставались на чиновничьей службе, причем даже генеральского ранга. Но кого-то надо было туда ставить.
Кого ставить? Большевиков мало. Плюс они профессиональные революционеры, а не специлисты, им все равно, где работать. Остается кто? Те, кто проявил себя по партийной линии во время Гражданской войны. А это как раз политработники, красные командиры и так далее — те, кто не остался в армии. Их можно было двигать по партийной линии, их и двигали за то, что человек проявил какие-то командирские качества и может чем-то руководить.
Если мы посмотрим карьеры совслужащих так называемых, то можем найти совершенно потрясающие вещи. Вот человека выдвигают на руководящую работу, он становится, предположим, руководителем отдела в каком-нибудь облисполкоме. Через год он руководит ткацкой фабрикой, еще через год он руководит вокзалом, еще через год он руководит торговой сетью, еще через год его назначают, к примеру, начальником политотдела колхоза. То есть специализация отсутствует. После Гражданской войны вопрос о специализации не стоял. Соответственно, советский бюрократический аппарат мог поглотить колоссальное количество кадров. Тем более что параллельно ему еще и возник партийный аппарат. Вместо одного аппарата стало два. И они оба разрослись, было куда поглощать.
А рядовой состав Красной армии вернулся туда, куда обычно — он домой вернулся. Красно-командирский же состав, за исключением тех, кто остался в армии, был поглощен гражданским обществом. Кого-то из них направили на учебу, что после Великой Отечественной войны, кстати, тоже было. Когда я начинал работать, я еще застал лейтенантов, которые пришли с фронта и имели возможность поступать в высшие учебные заведения на льготной основе. И я узнал очень много людей, в том числе историков, которые окончили МГУ как раз после войны. После Гражданской было то же самое, только в значительно больших масштабах, потому что подобные специалисты были просто колоссально необходимы — не было никого. Оттуда всякие институты «красной профессуры», курсы бесконечные и так далее.
После Гражданской войны была необходимость чисток вооруженных сил только по политическим соображениям. Тех, кто остался, нужно было держать на коротком поводке, потому что армия — это очень опасный аппарат.
Давайте о политических соображениях и поговорим, только уже применительно к Великой Отечественной войне. Какие вообще царили настроения по отношению к власти в рядах Красной армии в годы ВОВ? Наверняка НКВД собирало такие сведения? Это правда, что бойцам многое прощалось по политической части?
Прощаться-то прощалось, но не очень много. В общем и целом, в армии в годы Великой Отечественной войны действовал очень жесткий партийный контроль. Формально в армии у нас было единоначалие. Командир был одновременно и политическим руководителем, как бы совмещал это. В большинстве случаев командиры были членами партии. Но параллельно с командными должностями вся армия снизу доверху была пронизана политическим аппаратом. Задачей комиссаров времен Гражданской войны был контроль командиров, которым априори не доверяли, так как последние в большинстве случаев были военспецами из числа офицеров царской армии. Он был вражина и, скорее всего, социально неблизкий элемент. Поэтому нужен был комиссар, который следил бы, чтобы этот человек не навредил. Или не сбежал, потому что были случаи, когда офицеры и генералы перебегали на сторону белых. В Великую Отечественную уже считалось, что командирам как бы доверяют, потому что они плоть от плоти рабоче-крестьянского народа.
Соответственно, политработники были вплоть до батальона в обязательном порядке. Помимо них в обязательном порядке были секретари партийных и комсомольских ячеек. Все они, естественно, помогали политработникам, входя в эту пирамиду. Само собой, члены партии и комсомольцы были везде, и вплоть до роты были секретари ячеек. То есть пирамида управления дублировалась на всех уровнях. Был также еще член военного совета армии или фронта, в большинстве случаев — партработник. В погонах, но партработник. Тот же самый Хрущев был генерал-лейтенантом и получил эти погоны не будучи полковником ранее. Он был членом военного совета фронта, и, соответственно, ему подчинялась вся эта структура. При этом был еще начальник политотдела фронта — это отдельная должность, которая была в его подчинении. Все это была пирамида, которая контролировала умонастроения личного состава.
Кроме этого существовала еще пирамида СМЕРШа, изначально это были особые отделы. Потом, уже в годы войны, было создано ведомство военной контрразведки СМЕРШ, которое подчинялось непосредственно Сталину. Эта структура полностью пронизывала всю армию и контролировала уже не просто настроения, а враждебные настроения. Если партийный аппарат контролировал настроения в принципе — если человек не очень приветствует советскую власть, с ним нужно провести беседу и в случае необходимости доложить, куда надо, — то здесь уже рассматривался, скажем, вопрос «преклонения перед зарубежной техникой».
Скажем, если человек говорит, что танк «Тигр» лучше наших танков и мы против них ничего не сможем сделать, то это уже «преклонение перед западными технологиями» и пораженческие настроения.
Естественно, параллельно этой структуре действует еще структура военных трибуналов. Надо иметь в виду, все это были не люди, которые отсиживаются, у них есть обязанности. И если на низовом уровне политработник действительно может быть помощником командира и брать на себя какие-то его функции (например, вести солдат в бой и тому подобное), то на более высоком уровне он уже никакие функции командира брать на себя не может. Там для этого есть другие люди. Скажем, замкомандира дивизии по политчасти не будет в случае его отсутствия брать на себя обязанности, потому что есть начальник штаба.
Политработники на всех уровнях (и внизу тоже) должны работать. Они должны составлять отчеты, которые оцениваются и идут наверх, вплоть до главного политического управления, управления агитации и пропаганды. Они должны доводить точку зрения партии и правительства до личного состава. Они должны проводить политинформацию, накачки, объяснять политику партии и правительства и контролировать, что думает личный состав. Соответственно, карательные органы, то есть СМЕРШ, должны смотреть, чтобы эти умонастроения не дошли до сомнений в советской власти. Сомнений в советской власти быть не может. Иначе люди могут быть арестованы.
Но во время войны не всегда руки доходили до всех. С одной стороны, политработники не будут постоянно искать заговоры в своих частях. Один раз похвалят, а в другой — могут и по шапке дать. У СМЕРШа тоже были свои дела. Им нужно было заботиться и о контрразведке. Тем не менее мы вполне можем говорить, что в штрафбаты народ попадал не только за трусость, но и по другим причинам. И арестовывались люди, и сидели люди, и расстрелы были. И расстрелов было достаточно. Что-то порядка состава десяти стрелковых дивизий было у нас расстреляно (по штату 1941 года личный состав стрелковой дивизии должен был насчитывать около 14 500 человек — прим. «Ленты.ру»). Естественно, это очень примерные цифры.
То есть в целом контролировалась армия неплохо. На бытовом уровне, скажем, солдаты в своем взводе не будут доносить на товарищей в большинстве случаев. Вот там, конечно, можно было и поговорить, высказать определенные сомнения в советской власти. Но народ понимал, что ничем хорошим это не кончится.
В армии действовала очень большая контролирующая машина, причем машина независимая. Когда мы говорим об особых отделах, о ведомстве контрразведки СМЕРШ, мы должны помнить, что разведка и контрразведка и так существует в армии. В штабе есть офицеры контрразведки, в дивизиях и полках есть разведывательные взводы. А отдел СМЕРШ, хотя они ходят в форме вооруженных сил, скорее все-таки политическая составляющая. Хотя при этом они тоже занимаются, собственно, контрразведкой, то есть борьбой с вражеским влиянием и его непосредственными проявлениями — шпионами, диверсантами и так далее.
«Народ обмануть нельзя»
Давайте продолжим про политическую составляющую. Распространено мнение, что победить в войне Сталину помог идеологический разворот от пролетарского интернационализма к русскому патриотизму, что вызвало воодушевление в армии и в народе. Это так?
По поводу этого есть несколько основных теорий. Единого мнения не существует. Поэтому я вам выскажу свое мнение. Я считаю, что это так. Если мы будем смотреть на то, что происходило, то можно сказать, что Красная армия как таковая была уничтожена.
То есть та Красная армия, которую создавало рабоче-крестьянское государство (и создало ее к 1941 году — там большая была армия, больше пяти миллионов человек), она была уничтожена в 1941 году. Она как таковая перестала существовать
На ее место пришли люди, которых набрали прежде всего по деревням. И люди пришли в значительном количестве более старших возрастов. У них семьи уже были, то есть это были люди более или менее сознательные. И большинство этих людей — что бы ни делала советская власть — они были православными и верующими. А для верующего человека советская власть не очень близка, потому что это власть атеистическая, что бы сейчас ни говорили наши дорогие коммунисты. При этом она еще и воинствующе атеистическая, жестко добивающейся абсолютной монополии как на истину, так и на власть и провозглашающая сама себя противником религии. Она говорит, что религия — это опиум для народа. Когда что-то сравнивают с опиумом, подразумевается, что это плохо. Советская власть совершенно конкретно враждебна христианству, это однозначно.
Поэтому, когда в армию попало огромное количество верующих христиан (ну, и мусульман, естественно, потому что советская власть — враг не только христианства, но и мусульманства, и иудаизма, и любой религии), конечно же, наверху это поняли. Никто не говорил, что советская власть отказывается от своих позиций. Ни в коем случае советская власть никогда не отказывалась от своих позиций. Просто во время войны она решила не муссировать этот вопрос.
Сейчас возникло целое множество мифов по поводу того, что Сталин у нас якобы и к иконам прикладывался, и молился за что-то — это все вранье, конечно. Сталин никогда не менял своего враждебного отношения к христианству. И советская власть никогда его не меняла. Это хорошо видно из того, что произошло после войны. Как только война закончилась, сразу стали резко закручивать гайки в отношении религии. А во время войны руководство страны отдавало себе отчет в том, что надо сделать так, чтобы, скажем, цели народа совпали с целями советской власти. Потому что цель советской власти — это сохраниться. А цель народа — не дать погибнуть государству, государствообразующим народом которого является русский. То есть защитить свою родину. Я подчеркиваю — родину, а не советскую власть. За советскую власть христианин не пойдет проливать кровь.
Надо было сделать так, чтобы большая часть населения Советского Союза поняла, что для нее родина и советская власть — это одно и то же. На это была направлена вся работа пропагандистской машины. Отсюда и сталинское «братья и сестры» и все остальное.
Если мы посмотрим содержание газет и журналов того времени, увидим в нем очень большую политическую составляющую — «дело Ленина — Сталина», советская власть, рабоче-крестьянское государство — это все осталось. Но при этом советская власть стала себя позиционировать как общенародная власть, а не просто диктатура пролетариата. Мне кажется, что в этом присутствует очень большая составляющая того, что народ стал воспринимать свои цели совпадающими с целями советской власти. То есть что надо бороться с захватчиком и что руководство страны вполне отвечает этим целям.
Народ обмануть нельзя, он слишком большой, у него есть свои тенденции и свои воззрения. И Сталину удалось добиться того, чтобы народу и советской власти было по пути, чтобы у них была одна цель. Цель — победить в войне. И как только это произошло (конечно, там сказалась и масса других факторов), начали побеждать и идти вперед. И в конце концов победили. Если бы этого не было, то армия просто не стала бы воевать, она бы начала сдаваться. Гнали бы как всегда заградотряды, но армия начала бы сдаваться. Из народа защищать мавзолей Ленина никто не пойдет.
Беседовал Игорь Дмитров