«Пандемия и политический порядок».
Виктор Аристархов – политолог.
Этот американский философ, политолог и экономист однажды уже прославился, можно сказать, на весь мир, когда в 1992 году появилась его работа «Конец истории и последний человек». Да, это тот самый! Фрэнсис Фукуяма, который тогда уже одним названием книги привлек к себе большое внимание. В этом смысле он заявил о себе как о неплохом пиарщике.
Книга выдержала 20 изданий на более 20 языках и стала бестселлером в США, Франции, Японии, Чили. Кто-то из его коллег написал, что Фукуяма «придумал теорию и броскую фразу, которые превратили его в интеллектуальную рок-звезду». Правда, ему пришлось объясняться, что тревожный заголовок – это вовсе не о гибели человечества. А всего лишь о конце века идеологий и глобальных революций.
Другим объяснением было напоминание автора о том, что вообще-то в основе книги лежит его статья 1989 года «Конец истории?», которая была опубликована в маленьком неоконсервативном журнале National Interest за пять месяцев до падения Берлинской стены, и уже тогда он получил первую известность. В 2007 году в интервью главному редактору журнала New Times Евгении Альбац он скажет: «Когда я прочитал слова Горбачева о том, что социализм по своей сути означает конкуренцию, я бросился к телефону звонить своему старому другу, чтобы сказать: «Если генеральный секретарь ЦК КПСС говорит о конкуренции, то это конец истории!» Так появился заголовок той статьи. О том, что Советский Союз рухнет, тогда еще так не думали, крах коммунистической системы никто не предсказывал».
Но ему самому казалось, что это было стремление многих советских людей – как в коридорах власти, так и в обществе. Он и сейчас убежден, что сочетание политических и экономических свобод дает наилучший результат. Хотя признает, что есть страны, которым для успешного развития демократия и свобода не так уж и нужны. Например, Китай.
Не надеяться на партии
Наверное, в этом мире есть такие события и явления, на которые одинаково реагируют как авторитарные, так и демократические режимы. Одним из таких потрясений стала для Фрэнсиса Фукуямы нынешняя пандемия. Доказательством этому сегодня является его новая статья, опубликованная в свежем номере авторитетного американского журнала Foreign Affairs. Она называется, можно сказать, авторитарно: «Пандемия и политический порядок». А чуть позже на русском языке ее опубликовал тоже не совсем русский сайт Strategic Group Sofia (Украина).
Но уже в самом начале анализа автор уточнил, что успех в борьбе с коронарным вирусом не зависит от типа режима той или страны. «Одни демократические общества добились хороших результатов, а другие – нет. То же самое можно отнести и к жестким автократиям». Успешное реагирование на пандемию обеспечивали дееспособные государства, общественное доверие и эффективное лидерство. А если конкретно, то сработали три фактора: компетентный госаппарат, правительство, которому люди доверились, и эффективные лидеры, достигавшие высоких результатов при низких потерях. Слабые государства с поляризованными обществами или плохой властью оставили своих граждан и экономику более уязвимыми перед пандемией.
Но были задачи и сложнее. Например, COVID-19 считается убийцей менее опасным, чем лихорадка Эбола. Но при этом он очень заразен. Причем многие заражения происходят без симптомов. Эбола – смертельно гораздо опаснее, но многие ею зараженные умирают раньше, чем успевают заразить здоровых людей. COVID-19 люди склонны воспринимать не так серьезно, как следовало бы. Поэтому он и дальше будет распространяться по всему миру. А значит, еще долго не наступит время, когда страны смогут объявить победу над болезнью. В экономике затяжной кризис будет означать новые сбои в бизнесе и разрушения для таких отраслей, как торговые центры и сети, туристические компании.
Уровни концентрации рынка в экономике США неуклонно росли на протяжении десятилетий, и пандемия еще больше подтолкнет эту тенденцию. «Только крупные компании с глубокими карманами смогут пережить шторм, – считает Фрэнсис Фукуяма, – причем эти гиганты выиграют больше всех, поскольку цифровые технологии у них становятся все более эффективными». Да и политические последствия могут быть более значительными. Затянувшаяся эпидемия в сочетании с огромной потерей рабочих мест, с рецессией и беспрецедентными долгами неизбежно создаст напряженность, которая может вызвать социальную, а то и политическую обратную реакцию, противодействие которой пока еще никому не ясно.
В глобальном измерении Восточная Азия справилась с ситуацией лучше, чем Европа или США. Хотя пандемия возникла в Китае, Пекин сумел восстановить контроль над ситуацией и перешел к следующему вызову, быстро и устойчиво восстановив свою экономику. В отличие от Китая США неумело реагируют и видят, как резко падает их престиж. Страна обладает огромным государственным потенциалом и имеет впечатляющий послужной список по борьбе с предыдущими эпидемиологическими кризисами.
В последующие годы пандемия может привести к относительному упадку Соединенных Штатов, продолжающемуся разрушению либерального международного порядка и возрождению фашизма по всему миру. Но это может привести и к возрождению либеральной демократии, системы, которая много раз приводила в замешательство скептиков, демонстрируя замечательные способности к сопротивлению и обновлению.
Остановить национализм
Изоляционизм, ксенофобия и нападения на либеральный мировой порядок развивались в течение многих лет, и эта тенденция будет пандемией только ускоряться. Правительства Венгрии и Филиппин использовали кризис, чтобы предоставить себе чрезвычайные полномочия, еще больше отдаляя себя от демократии. Многие другие страны, включая Китай, Сальвадор и Уганду, приняли аналогичные меры.
Барьеры на пути движения людей появились повсюду, в том числе в сердце Европы. Там вместо конструктивного сотрудничества в общих интересах власти развернулись внутрь своих стран, рассорились друг с другом и сделали своих конкурентов политическими козлами отпущения за собственные неудачи. При этом известно, что рост национализма увеличивает вероятность международных конфликтов. Лидеры стран могут рассматривать драки с иностранцами как полезные внутриполитические отвлекающие факторы для усиления национального единения.
Кроме этого есть соблазн слабости или рассеянности своих противников, чтобы использовать ту же пандемию для дестабилизации потенциальных противников и создания новых факторов или конфликтов в тех или иных целях. Тем не менее, учитывая сохраняющуюся стабилизирующую силу ядерного оружия и общие проблемы, с которыми сталкиваются все основные игроки, международная турбулентность менее вероятна, чем внутренняя.
А некомпетентные правительства часто усугубляют, а не улучшают ситуацию, подстрекая общественность и подрывая социальную сплоченность. Например, Индия повысила свою уязвимость перед коронавирусом, объявив о внезапном закрытии по всей стране десятков миллионов рабочих-мигрантов, которые исторически имели свой заработок в каждом большом городе. Это заставило многих из-за растущей безработицы возвращаться в свои сельские дома, распространяя болезнь по всей стране.
Пандемия стала еще больше усугублять ситуацию для населения развивающихся стран. Отчаявшиеся массы будут стремиться к миграции, демагогические лидеры начнут использовать ситуацию, чтобы захватить власть, коррумпированные политики сыграют на возможности украсть все, что могут. А многие правительства в лучшем случае будут вынуждены уйти, не дожидаясь силового госпереворота. Между тем новая волна попыток миграции с глобального юга на север в этот раз будет встречаться с еще меньшим сочувствием и большим сопротивлением, поскольку теперь мигрантов можно более убедительно обвинять в том, что они принесли болезнь и хаос.
Исторически прошлые пандемии способствовали апокалипсическим видениям, культам и новым религиям, растущим вокруг чрезвычайных тревог, вызванных длительными трудностями. Фактически фашизм уже в ХХ веке рассматривался как один из реальных культов, возникших в результате кризиса, порожденного Первой мировой войной и ее последствиями. Теории заговора процветали на таких пространствах, как Ближний Восток, где обычные люди были лишены прав и чувствовали, что им не хватает высшей воли.
Таким образом, устойчивые социальные страдания могут предоставить богатый материал для использования их популистскими демагогами, и прежде всего национал-социалистического толка.
Восстановить демократию
Тем не менее подобно тому, как Великая депрессия не только привела к фашизму, но и укрепила либеральную демократию, пандемия также может привести к некоторым позитивным политическим последствиям. Часто для того чтобы вырвать склеротические политические системы из их застоя и создать условия для давно назревшей структурной реформы, требовался именно такой огромный внешний шок. И эта модель скорее всего снова проявится, по крайней мере в некоторых местах.
Пандемия повсюду пролила яркий свет на существующие институты, выявив их недостатки и слабые стороны. Но наряду с проблемами кризис также показал способность правительства обеспечивать решения, используя коллективные ресурсы в этом процессе. Сохраняющееся чувство «единства вместе» может укрепить социальную солидарность и способствовать развитию более щедрой социальной защиты в будущем. Точно так, как общенациональные страдания Первой мировой войны и депрессии стимулировали рост государств всеобщего благосостояния в 1920-х и 1930-х годах.
Фрэнсис Фукуяма: «Это могло бы положить конец крайним формам неолиберализма, идеологии свободного рынка, впервые примененной такими экономистами Чикагского университета, как Гари Беккер, Милтон Фридман и Джордж Стиглер. В течение 1980-х годов чикагская школа обеспечила интеллектуальное обоснование политики президента США Рональда Рейгана и премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, которые считали большое, навязчивое правительство препятствием для экономического роста и прогресса человечества.
В то время были веские причины для сокращения многих форм государственной собственности и регулирования. Но аргументы превратились в либертарианскую религию, в которой враждебность к государственным действиям присуща поколению консервативных интеллектуалов, особенно в США». Учитывая важность решительных действий со стороны государства по замедлению пандемии, будет трудно утверждать, как это сделал Рейган в своем первом инаугурационном выступлении, что «правительство не является решением нашей проблемы. Правительство – это проблема».
Не оставлять своих надежд
Пандемия стала глобальным политическим стресс-тестом. Страны с дееспособными, легитимными правительствами пройдут его относительно неплохо и могут провести реформы, которые сделают эти государства еще более сильными. Страны со слабым государственным потенциалом или плохим руководством окажутся в беде, если не в стагнации и нестабильности.
Чтобы успешно справиться со всеми этапами кризиса, необходимы не только дееспособные государства и адекватные ресурсы, но также большое социальное согласие и компетентные лидеры, внушающие доверие широким массам. Такое доверие проявила Южная Корея, делегировавшая управление своей эпидемией профессиональной бюрократической службе здравоохранения Германии под контролем Ангелы Меркель. Но пока в большинстве находятся страны, так или иначе потерпевшие неудачу.
Еще одна причина пессимизма заключается в том, что позитивные сценарии предполагают некий рациональный публичный дискурс и социальное обучение. Тем не менее связь между технократической экспертизой и государственной политикой сегодня слабее, чем в прошлом, когда элиты обладали большей властью.
И, наконец, о том, что самая важная переменная – это США. Если нынешнего президента изберут в ноябре на второй срок, шансы на более широкое возрождение демократии или либерального международного порядка провалятся. Фрэнсис Фукуяма: «Проведение выборов во время пандемии будет непростым. У тех, кто проиграет и останется недовольным, появятся стимулы для оспаривания легитимности. Но даже если бы демократы взяли Белый дом и обе палаты Конгресса, им бы досталась ослабленная страна. А запросы победителей у общества на дальнейшие действия будут встречаться горами долгов и несгибаемым сопротивлением оппозиции».
Короче говоря, мир ждет не очень хорошая погода. И американское общество тоже. Однако демократия, капитализм и США уже не раз доказывали свою способность к трансформации и адаптации.