Притча о фарисее и мытаре.
Бог Есть.
От Луки 18:9-14.
«Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18:9-14).
В главе 18 Евангелия от Луки есть две притчи о молитве. В первой рассказывается о вдове, которая продолжала беспокоить судью, пока он, наконец, не выслушал её дело. В этой притче Иисус учит учеников, что они должны быть такими же настойчивыми в молитве, как и эта вдова с её жалобой. Вторая притча, в которой показаны два человека, поклоняющиеся Богу, направлена против всякого рода показной демонстрации. Эта притча была изначально предназначена тем, «которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других».
Два человека
Этот рассказ, как многие другие рассказы Иисуса, содержит ряд отчётливых противопоставлений. Во-первых, есть противопоставление двух людей, которые пошли молиться в храм. Один из них был фарисеем. Фарисеем называли того, кто отделялся от других. Фарисеи настаивали на мелочно-дотошном соблюдении закона, и они отделяли себя от обычных людей, кого они называли «народом земли». Они были строгими законниками. Они считали себя защитниками закона; их обвиняли в том, что они «создавали вокруг закона забор», что значило, что они строили вокруг закона стену из своих собственных традиций. Они анализировали закон «до смерти». Иисус сказал, что они преданием своим устранили заповедь Божию (Мф. 15:6; Мк. 7:8 и далее).
Можно дать многочисленные примеры того, как фарисеи «огораживали» закон при помощи своих традиций. Возьмём, например, мытьё рук. Фарисеи считали это религиозным ритуалом, и для этого существовали очень строгие правила, которым надо было следовать. Вода должна была быть как можно чище; её нельзя было загрязнять, используя даже часть этой воды для чего-либо другого. При каждом мытье рук разрешалось использовать минимальное количество воды, четверть лога, что равнялось объему в полторы яичной скорлупы. Воду лили на обе руки. Чтобы вымыть всю руку, человек поднимал её вверх, чтобы вода стекала к запястью. Вымыв одну руку, человек начинал тереть ею другую руку. Затем следовало второе омовение, и на этот раз руки опускали вниз, чтобы вода стекала к кончикам пальцев. Целью второго омовения было смыть ту воду, которая прикасалась к грязным рукам во время первого омовения.
Эти педантичные правила были характерны для фарисеев в I веке. Поэтому, когда Иисус описывает, как фарисей идёт в храм на поклонение, перед глазами предстаёт живая картина. Этот фарисей очень религиозный человек. Он приходит в храм в точный час молитвы. Он поднимается по ступеням с важным видом, и все люди за ним наблюдают. Он входит во двор израильтян, приближается к жертвеннику всесожжений. Он стоит прямо, демонстрируя свои широкие филактерии, оглядывается на других и начинает произносить определённые знакомые слова.
Другой человек – мытарь. Когда евреи находились под господством Рима, им приходилось платить много налогов. Был подушный налог, налог на собственность, и всем надо было их платить. Были пошлины для экспорта и импорта, сборы на пристанях, дорогах, мостах, у городских ворот и так далее. Чтобы собирать эти налоги, римляне использовали метод, который применяли в Египте при династии Птолемеев. Вместо того, чтобы посылать своих чиновников собирать платежи, они по договорённости передавали право делать это другим людям. На каждую местность обговаривалась определённая сумма, а всё, что собиралось свыше, шло самому «подрядчику» по сбору налогов. У этих подрядчиков были многочисленные помощники, которые фактически собирали деньги. Вот этими подчинёнными и были презираемые мытари, или сборщики налогов, о которых говорит Новый Завет.
Налоговые органы всегда не популярны среди населения, и это особенно касалось сборщиков налогов в Палестине. Гордый израильский народ сильно возмущался тем, что они были подданными Рима. Радикальные группы населения считали, что платить дань кесарю было равнозначно предательству против Бога.
Поэтому мытари были не просто представителями чуждого правительства; по мнению многих евреев, они продались угнетателю и сделали это за счёт собственного народа. Кроме того, сборщики налогов были печально известны своей нечестностью. Многие люди не знали законов о налогах, и поэтому сборщики старались их обмануть и взыскать завышенную сумму.
Итак, эти два человека, которые пошли в храм, находились на противоположных полюсах общества. Фарисей был на высшей ступеньке социальной лестницы, а мытарь – на низшей. Одного уважали и почитали, другой был изгоем, предателем и грабителем. Как замечательно, что Иисус осмелился их сравнить. И как много открывает нам это сравнение, когда мы слушаем их молитвы.
Две молитвы
Фарисей принял свою обычную позу и, с приподнятым подбородком, стал произносить слова, в которых проявилась его истинная сущность. «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю». Что это за молитва? Почему она была тщетной?
1. Молитва фарисея представляла собой молитву несовершённой добродетели. Можно сказать, что в некотором смысле его поведение было «отрицательным» — этот человек был доволен собой вследствие того, что он не делал определённых вещей. Он не был виновен в вымогательстве и не был нечестным или безнравственным. Даже его пост и десятина в определённом смысле были отрицательными, так как здесь было то, что он отдавал или от чего отказывался. Таким образом, этот фарисей жил согласно принципу «Золотого правила», выраженного в отрицательной форме. Это правило в то время было общепринятым. Раввин Гиллель, который умер в начале христианской эпохи, многое сделал для популяризации этого правила. Однажды к нему пришёл язычник и сказал, что он станет прозелитом, если раввин научит его всему закону за время, которое он простоит на одной ноге. Гиллель, перенеся свой вес на одну ногу, сказал: «Не делай своему ближнему того, что тебе самому неприятно». Живя по этому правилу, фарисей стал весьма самодовольным. Его религиозность сделала его самодовольным, и он был уверен, что если уж кто и заслужил небеса, то это он. Кроме того, он совершил ошибку, оценивая себя в сравнении с другим человеком.
Он всегда критически изучал других людей. Следует отметить, что пока он молился, он осматривался вокруг, пока не увидел мытаря. По сравнению с ним, конечно, он просто святой. Не велика его заслуга, что он был лучше мытаря. «Низким» способом изобразив другого человека так, что он стал выглядеть плохим, он сам стал выглядеть хорошим. Но на самом деле проигравшим был он, так как он был слеп к своей греховной сущности.
2. Молитва фарисея была молитвой гордости и самоуверенности. Его первыми словами были слова благодарности за то, что он не такой, как другие. Какой отвратительный способ начинать молитву! Это всё равно, что сказать: «Посмотри на меня, Бог, какой я великолепный человек»! Он говорит это не из благодарности, а как будто приглашает Бога восхищаться им самим. Он просто должен рассказать себе самому и Богу, насколько он хорош. В его молитве не было ничего, кроме собственного «Я». Его интересовало только то, что «Я» сделал или не сделал. Он мог перечислить всё, что есть на этой земле, в чём он не участвовал. Он хвастался сам себе тем, что постился дважды в неделю. Фарисеи обычно постились в понедельник и четверг, поскольку предполагалось, что Моисей взошёл на гору Синай в понедельник и спустился в четверг. Поститься дважды в неделю было гораздо больше минимального требования; согласно иудейскому закону, единственным днём обязательного поста в году был День Искупления.
Фарисей также хвалился тем, что он отдавал десятину из всего, что приобретал. Это, несомненно, включало десятины от каких-то мелких вещей, трав типа мяты и укропа (см. Мф. 23:23). Даже десятины от таких мелочей давали ему повод для самодовольства. Он очень гордился тем, что не упускал соблюдения ни одной из заповедей. Поэтому во всей молитве он ни разу не обращается к Богу с прошением. Стремится ли он получить прощение своих грехов? Просит ли он божественного руководства или крепости? Нет! Он видит мытаря в углу двора храма. Молится ли он за него? Конечно, нет! Он не просит, потому что он хочет думать, что ему ничего не нужно. Ему не нужен Бог. Неудивительно, поэтому, что Иисус говорит, что он «молился сам в себе». Он молился в сфере своего «Я», то есть, себя самого. Отделённый от других людей и отделённый от Бога, он молился, чтобы убедить себя самого в своей праведности.
Как живительно, в отличие от молитвы фарисея, звучит молитва мытаря! Он много лет не открывал дверь храма. Он сейчас пришёл не для спектакля. Он в беде. Ему нужна помощь. Ему нужно обратиться к Богу. Но он не уверен, что его услышат. Он стоит далеко от жертвенника, с опущенной головой. Он не смеет поднять глаза к небесам. В скорби и отчаянии он бьёт себя в грудь. Что он может сказать? Как он объяснит, что чувствует в душе? Наконец, он восклицает: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» В греческом тексте слово «грешник» сопровождается определённым артиклем, то есть, он не какой-нибудь грешник, а вполне определённый. Он считает себя худшим из грешников, грешником из грешников. Его молитва не была долгой, всего шесть слов; но она касалась самого важного и была непревзойдённо искренней.
Два результата
Насколько разными были эти две молитвы, настолько разными были и их результаты. Иисус произносит суд над этими людьми. «Сказываю вам, — говорил Иисус властно, — что сей (мытарь) пошёл оправданным в дом свой более, нежели тот». Один человек был оправдан; другой нет. Одна молитва была как приятное благоухание перед Богом; другая как холодный зимний ветер вернулась к тому, кто её произнёс. В храме, в присутствии Божием, фарисей постоял и ушёл, «не получив помощи и благословения». Он ушёл домой с таким же мёртвым сердцем, какое было у него до молитвы. На другой день он, возможно, опять был в храме, молился «сам в себе», сам себя восхваляя и тем самым сам себя осуждая.
Молитва, которой молился мытарь, была вполне «молитвенной». Он пошёл в храм, потому что ему нужно было пойти. Что-то в его жизни было не так, и он хотел это исправить. Он пришёл, чтобы установить правильные отношения с Богом, и, согласно Иисусу, отношения эти были установлены. Он пошёл домой с облегчением, получив прощение и очищение. Он молился подобно псалмопевцу:
«Ибо окружили меня беды неисчислимые; постигли меня беззакония мои, так что видеть не могу: их более, нежели волос на голове моей; сердце мое оставило меня» (Псалом 39:13).
Он молился как Ездра: «Боже мой! стыжусь и боюсь поднять лице мое к Тебе, Боже мой, потому что беззакония наши стали выше головы, и вина наша возросла до небес» (Езд. 9:6). Он молился простой молитвой, которой нужно молиться всем людям: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!»