Как пандемия изменила требования россиян к себе и государству.
Лилия Овчарова, социолог проректор ВШЭ, директор Института социальной политики ВШЭ.
В прошлом году граждане России столкнулись с цепочкой взаимосвязанных глобальных шоков: пандемия коронавируса потребовала социальной изоляции, следствием которой стало падение доходов, частично компенсированное программами поддержки населения и бизнеса. Такие изменения не могли не повлиять на социальное самочувствие и настроения россиян. Социологическое исследование, проведенное Высшей школой экономики в октябре 2020 года, свидетельствует о том, что люди готовы чаще помогать друг к другу, но стали более требовательными к государству. В числе приоритетов, на которые они согласны тратить и собственные средства, — здравоохранение и образование.
Начну с роста требований к государству. Остановка экономики и социального общения на несколько месяцев была сложным для властей решением, принятым ради спасения жизни людей. На такой шаг Россия и многие другие страны пошли первый раз за столетие: последний раз что-то подобное происходило во время эпидемии «испанки» 1918–1920 годов. Все — люди, государство, врачи, бизнес, образовательные учреждения — делали это впервые и не всегда понимали друг друга.
Например, санкции за нарушение запрета на живое общение на фоне невозможности соблюдения формальных ограничительных мер в общественном транспорте вызывали раздражение. Люди видели забитые пассажирами платформы и вагоны и не понимали, почему им нельзя общаться с друзьями. Можно также вспомнить и ситуацию первых дней после введения в Москве цифровых пропусков, когда на входе в метро скапливались большие очереди. Надо отметить, что достаточно быстро все участники процесса стали прислушиваться друг к другу, но в ответ на повышенные требования государства население повысило свои требования к эффективности властей.
Доля респондентов, заявивших о возможности предъявления больших требований к государству, по нашим замерам, выросла в 2020 году до 34% по сравнению с 29% в 2016-м, а доля считающих, что его следует заставить служить интересам граждан, увеличилась с 18% до 23%. Наши исследования также показали, что пандемия изменила характер запроса на государственную помощь. В 2018 году опрошенные чаще всего (31%) утверждали, что государство должно обеспечить всем гражданам только необходимый минимум. А осенью 2020 года 40% считали, что следует обеспечить нормальный уровень жизни людям, попавшим в трудную ситуацию из-за чрезвычайных обстоятельств, например стихийных бедствий, потери работы и т.д.
Такая смена приоритетов характерна для шоковых периодов, каковым, несомненно, стал прошлый, коронавирусный, год. Подобные явления мы наблюдали в 1998-м, затем в 2009–2010 и 2015–2016 годах, когда падали доходы населения. У государства, как правило, в такие периоды оказывается меньше денег из-за экономического спада, и оно с трудом с ними расстается.
Предсказуемой была и гипотеза о том, что пандемия активирует отношения солидарности и взаимопомощи. В период постсоветского развития мы долго наращивали индивидуальное потребление, произошла его приоритезация. Пандемия и спрос на взаимопомощь охладили склонность к максимизации потребления и конкурентной борьбе, развернули людей к другим ценностям. Когда многие не могли выйти на улицу по возрасту или болезни, появились люди, которые готовы оказать помощь, поддержать тех, кто в этом нуждается. Пандемия повысила спрос на коллективные способы преодоления проблем, а позитивным катализатором стало дистанционное общение.
Не могу не отметить, что как раз дистанционное взаимодействие способствовало преодолению изоляции. Многие, кто обладал инфраструктурой и навыками, стали обучать цифровым компетенциям других, создавая новые связи. К слову, именно возможность удаленного обучения, работы и социального взаимодействия позволили реализовать формат локдауна, спасший сотни тысяч жизней.
Возросшая включенность людей в практики взаимопомощи укрепила респондентов в том, что они могут повлиять на ситуацию не только в ближайшем окружении. Наше исследование показало, что уверенность в собственных способностях повлиять на ситуацию распространилась на уровень двора, района, города.
Рост гражданской активности отразился и на готовности людей платить дополнительные налоги и сборы на финансирование целевых программ решения общественно значимых проблем. Среди приоритетов — здравоохранение и образование. Впрочем, не думаю, что можно говорить о повышении налогов в условиях отсутствия роста благосостояния людей. С населением можно договориться о повышении налогов только на фоне роста реальных доходов, заработной платы и пенсий.
В целом, инвестиции в собственный человеческий капитал, досуг, здоровье и образование своих детей, являются безусловным приоритетом для россиян. Спрос на качественное и доступное здравоохранение растет быстрее, чем совершенствуются, собственно, его качество и доступность. Одна из проблем в этой сфере — большой разрыв между официальными гарантиями и возможностями системы. Поэтому люди, видя, что их запрос не удовлетворяется в рамках бесплатного здравоохранения, всё чаще рассматривают возможность приобретать платные услуги. Горожане больше средств вкладывают в образование, сельские жители — в здоровье.
Стоит еще сказать о том, что в период пандемии изменились и тенденции в сфере мобильности граждан. Теперь люди чаще готовы переехать в другой город. Главная мотивация — поиск работы. Внутренний миграционный поток в города с лучшими рынками труда увеличивается. Особенно это характерно для молодых когорт населения. При всех проблемах рынок арендного жилья растет, и людям становится проще переехать в другой город. Исследования также показывают, что следствием распространения дистанционной занятости стал приход на столичные рынки труда провинциалов, и они теснят обитателей мегаполисов.
Если наша страна хочет стать конкурентоспособной в постиндустриальном развитии, то приоритеты государства должны измениться в соответствии с запросами граждан и требованиями времени.