Они пока не прошли проверку в естественных условиях.
Игорь Алабужин , политолог
Вопреки утверждению сторонников зеленого энергоперехода (в частности, Владимира Сидоровича, см. стр. 8), что «все технологии уже в наличии», по данным МЭА, примерно 70% технологий для борьбы с глобальным потеплением еще не готовы. Это в первую очередь касается технологий, необходимых для зеленой энергетики.
В вышедшем недавно докладе МЭА и RTE о проблеме «энергосистем с преобладанием ВИЭ» еще раз сказано, что эти технологии требуют проверки в «естественных условиях». Речь и об аккумуляции электричества в промышленных масштабах, и о технологии «управления спросом» (возможность для операторов энергосистем резко снижать мощность потребителям). И высоковольтные линии для переброски мощности всей энергосистемы тоже пора бы начинать строить. Пока тут прогресс микроскопический.
Главное: увеличение доли «неуправляемых» ВИЭ в энергосистемах приводит к неоправданным рискам. Энергосистемы вынуждены сохранять полный набор традиционной «управляемой» мощности, задача которой – не только в генерации электроэнергии в то время, когда ВИЭ вдруг не работают, но и в постоянном маневрировании мощностью.
В Германии в начале века было 100 ГВт управляемых источников энергии, затем страна построила более 100 ГВт ветровой и солнечной генерации, потратив 500 млрд евро, но теперь не может себе позволить снизить «управляемую» мощность, терпящую убытки из-за недогрузки. Во Франции из-за этой убыточности закрыли в последние годы несколько угольных станций, уменьшив «управляемую» мощность примерно на 10 ГВт. И еще заодно закрыли два атомных реактора по 900 МВт. Последствия не заставили себя ждать: перед началом этой зимы правительство предупредило французов, что в случае прихода волны холода могут возникнуть проблемы – вплоть до веерных отключений. Холода пришли, и оставшиеся угольные станции были включены.
В Евросоюзе ВИЭ сначала дотировали через сверхвысокие зеленые тарифы. Потом операторы ВИЭ получали доплаты из бюджета, если они продают электричество дешевле, чем по контракту. Но почти не говорят о законодательном закреплении их приоритета в доступе на энергорынок.
В таких условиях маховик ВИЭ не остановят ни проблемы, которые ВИЭ создает в энергосистеме, ни необходимость создания практически параллельной энергосети (в том числе десятков тысяч километров новых высоковольтных линий), ни сомнения по поводу обеспечения энергоперехода металлами и редкоземельными элементами. А с медью, кажется, точно будут проблемы. Нет понимания, как обеспечить прогнозируемый рост добычи и обогащения этих металлов водой, которую эта индустрия потребляет в большом количестве.
В той же водородной стратегии Еврокомиссия ставит цели «усилить европейское лидерство в области технической стандартизации и регулирования оборота водорода», «создать эталон (benchmark) для торговли водородом». Ничего общего с борьбой с климатической угрозой, с духом и буквой климатических соглашений это не имеет.
И примеров таких можно привести множество. Евгений Кузнецов в рамках дискуссии в «Ведомостях» пишет (см. стр. 8) о бесплодных попытках России всучить свой водород ЕС – бесплодных потому, что «Европа признает только зеленый водород», из ВИЭ. Но какая Европа имеется в виду? Eurogas, например, активно призывает не заниматься «дискриминацией других способов производства». А Франция заявляет, что будет производить водород на атомных станциях («бирюзовый»).