Библия вполне может быть сообщением истины от Бога к человеку, но, поскольку мы не способны дать «истинные» толкования Писания, этот факт не имеет существенных последствий. Часть 7.
Роман Соловий
Поскольку деконструкция не стремится проникнуть в истинные, как считает христианская герменевтика, структуры содержания текста, выявить единственное значение, коррелятивное к единой истине Бытия, то Е. Гурко делает обоснованный вывод о том, что в традиционном смысле деконструктивизм вообще не является разновидностью герменевтической стратегии. По мнению исследовательницы, «деконструкция, напротив, ориентируется на множественность смыслов, на отсутствие единой матрицы значения текста, на принципиальное «многоголосье» философского текста, которое совершенно не сводимо к одноголосью истины/значения.
Деконструктивистское прочтение любого текста классической философии, то есть прочтение, направленное на либерализацию письменного основания текста, приводит к высвобождению колоссального количества новых, никем ранее незамеченных (в том числе и авторами данных текстов) смысловых оттенков и значений, которые не только обогащают философские направления, представленные данными текстами, но и корректируют, видоизменяют, а иногда и кардинальным образом трансформируют их» [36]. Применяя этот подход к интерпретации Библии, замечает А. Десницкий, «постмодернист больше заинтересован в реакции читателя, чем в замысле автора. Если библейская критика стремилась реконструировать мир, который стоял за текстом (откуда возникла Библия?), то постмодернизм в большей степени интересуется миром, стоящим перед текстом (куда приходит Библия?)» [37].
Хотя богословы Появляющейся церкви, как правило, не высказываются в пользу безапелляционного принятия теории деконструктивизма, однако их произведения отражают ее влияние. Чрезмерные упрощения, «мозаичное мышление» в противовес линейно-иерархическому, изящные повторные определения общеизвестных терминов, утонченные языковые новообразования встречаются в их работах довольно часто. О повышении интереса к деконструктивизму в движении свидетельствует и увеличение количества публикаций, в которых делаются попытки осмыслить использование деконструкции как основания для альтернативной герменевтики.
В частности, влиятельный теолог ЛеРон Шульц обращает внимание на три характеристики деконструкции, которые могут быть привлекательными для Появляющейся церкви. Во-первых, деконструкция не только признает, но и принимает категорию различия (difference), которая становится философским средством выражения протеста нового поколения, его опыта освобождения от «одержимости единообразием». Во-вторых, деконструктивистская эпистемология призывает к смирению в поисках знаний – требуя постоянного вопрошания себя, почему мы придерживаемся наших воззрений, она бросает вызов претензиям на возможность овладения окончательной, нейтральной, универсальной истиной. Как отмечает Шульц, «поскольку мы стремимся познать и быть познанными Богом, деконструкция может облегчить некоторые из наших модернистских тревог, помогая нам принять нашу конечность. Мы — не Бог, но это нормально, и мы все можем облегченно вздохнуть и покорно следовать путем Иисуса, не притворяясь, что мы знаем все. В конце концов, даже Он не знал всего!» [38]. И последнее, деконструкция вызывает удивление. Невозможно предсказать заранее, что именно возникнет, когда начинается процесс вопрошания верований и практик, формирующих наше толкование.
Таким образом, деконструктивисткий подход в философии и теологии, по мнению Шульца, является для христиан одним из способов открыть возможность неожиданностей, и даже восхищаться ими, поскольку они способствуют реальной трансформации.
Влияние деконструктивизма прослеживается в творчестве богослова Появляющейся церкви С. Берка, который полностью отвергает традиционный подход к Писанию и его интерпретации: «Я не думаю, что оно (Писание – Р.С.) может быть использовано для подтверждения того, что христианство является единственной подлинной религией…, христианство, как религия, не существовало, когда Иисус говорил эти слова (Ин 14:6). Эту мысль усиливают еще два аргумента: в действительности никто не записывал слов Иисуса в то время, когда Он их произносил, поэтому у нас нет никаких доказательств того, что это действительно Его слова; и то, что Он сказал, было произнесено на арамейском языке. А это значит, что ничто в Библии, переведенное на другие языки, никак не может восприниматься буквально» [39].
Б. Макларен призывает к принятию постмодернистской «новой герменевтики» (В. Изер, Дж. Стаут, П. Рикьор, С. Фиш). Он утверждает: «Библия требует человеческой интерпретации, что было (и есть) проблемой… Каким образом «Я» знаю, что Библия всегда права? И если «Я» достаточно умен, чтобы понять, что я ничего не знаю о Библии без моего участия через собственные интерпретации…, [то] какая польза, хотели бы либералы спросить у консерваторов, иметь непогрешимую Библию, если у вас нет непогрешимых толкований?» [40].
Иными словами, даже если Появляющаяся церковь исповедует веру в богодухновенность и непогрешимость Библии, то это ничего не меняет из-за отсутствия, а точнее, принципиальной невозможности достижения непогрешимого толкования Писания. То есть, Библия вполне может быть сообщением истины от Бога к человеку, но, поскольку мы не способны дать «истинные» толкования Писания, то этот факт не имеет существенных последствий.
Последовательное применение постмодернистской герменевтики делает Священное Писание бездейственным, заставляет нас задаться вопросом, почему Бог вообще пытается общаться с человечеством? Трудно не согласиться с тем, что идеальные, абсолютно непогрешимые интерпретации Писания отсутствуют, но это не означает, что Библия вообще не может быть осмысленной, ведь большая часть содержания Писания является ясной и понятной. Согласно свойственной постмодернистам оценке принципа рациональности как проявления «империализма рассудка», Макларен также призывает отказаться от объективно-аналитического буквального метода толкования Писания, клеймя его как «вирус редукционизма» [41]. По его мнению, лишь «мистически-поэтический подход особенно стремится помнить о том, что сама Библия содержит незначительное количество объяснительной прозы. Скорее, это повествование с добавлением притч, поэзии, переплетающихся с видением, мечтой и оперой» [42].
Существенное влияние на умеренных сторонников церкви, на наш взгляд, оказали идеи пост-критического подхода (Дж. Линдбек), который, не принимает абсолютного авторитета библейской критики и одновременно признает ее эффективность в отдельных вопросах, сочетая традиционную библейскую экзегезу с достижениями современной науки. В рамках этой концепции задача христианского богослова видится не в анализе текста ради изучения его исторического контекста, а в познании значения собственно самого текста, в котором Бог говорит с человеком. Прочтение этого текста более не считается делом отдельных независимых личностей, оно происходит в рамках сообщества, придерживающегося определенных взглядов. Иными словами, прочтение и толкование текста происходит в контексте системы связей между Богом, текстом и сообществом (современным поколением людей).
Вместе с тем, посткритический подход не исповедует необходимости рассматривать каждое слово Библии как буквально непогрешимое и полностью разделять все библейские принципы. Влияние посткритического подхода, в частности, прослеживается в концепции Д. Паджитта, предлагающего рассматривать Библию как «авторитетного участника сообщества» [43], который «должен быть услышан по всем вопросам, о которых он говорит. Этот подход разработан для укрепления, а не уменьшения власти Библии … В сущности, наше доверие к Библии не зависит от информации, которая «доказывает», что Библия является достоверной. Мы верим Библии, потому что наши надежды, идеи и опыт, и сообщество веры позволяют и требуют от нас верить» [44].
По Паджитту, Библия является авторитетом для христиан потому, что таким образом ее воспринимает сообщество веры, а не потому, что она является Словом Божьим. Эта точка зрения находит свое отражение у Нила Ливингстона: «…Я стою в рамках треугольника взаимодействий. Существует моя личность, мое сообщество и Библия. Все элементы взаимодействуют друг с другом таким образом, чтобы укрепить структуру в целом»[45]. Следовательно, имеет место использование идеи «интерпретационного сообщества», согласно которой каждый читатель относится к определенному сообществу, которое толкует Библию, основываясь на доминанте, принятой в его рамках. Подход также отмечает важность сообщества, в контексте которого был создан текст, и необходимость принятия во внимание мировоззрения читателей, к которым обращался автор.
Р. Белл использует ту же герменевтику, комментируя текст Матфея 16:19 и 18:18: где [Иисус] дает Своим последователям полномочия вносить новые толкования Библии» [46]. То есть, мы имеем дело с руководящим принципом постмодернистской герменевтики: важно не то, что хотел сказать своим читателям автор, живший в далеком прошлом, но то, что сегодня возникает в сознании читателей, воспринимающих этот текст. Новые интерпретации естественно приводят к идее создания новой церкви: «сейчас наша очередь сделать шаг вперед и принять ответственность за то, кем церковь будет для нового поколения, это наша очередь все это снова пересмотреть, перестроить и выносить в мечтах» [47].
Общей чертой этих герменевтических подходов является цель – освободить богословие от провозвестия Писания для новых истин, которые стоят за страницами Слова. В ходе этого процесса Библия становится не более чем музейным экспонатом, который нужно изучать, которым можно восхищаться, но который, при желании, можно и игнорировать. Перенос акцента на читательское восприятие позволяет читателю пропустить текст через фильтр своего понимания и отбросить те части текста, которые он считает неприемлемыми, в частности, архаичными.
Примечания
[36] Гурко Е. Деконструкция: тексты и интерпретация. Деррида Ж. Оставь это имя (Постскриптум), Как избежать разговора: денегации. – Минск: Экономпресс, 2001. С. 7.
[37] Десницкий Андрей. «Новая герменевтика» и перспективы православной библеистики. – 2009. – [Cited 2009, 22 December] – Available from: <http://www.kievorthodox.org/site/scripturistic/ 2075/>
[38] Shults LeRon. Difference, Humility, and Surpise. Why is the Emerging Church drawn to deconstructive theology? – 2007. – [Cited 2009, 22 November] – Available from: <http://churchandpomo.typepad.com/conversation/2007/03/difference_humi.html>
[39] Burke Spencer, Taylor Barry. A Heretics Guideto Eternity. San Francisco: Jossey-Bass, 2006. P. 107.
[40] McLaren B. A Generous Orthodoxy. P. 133-134.
[41] McLaren B. A Generous Orthodoxy. P. 193.
[42] McLaren B. A Generous Orthodoxy. P. 172.
[43] Pagitt Doug. The Emergent Church and Postmodern Spirituality Debate. CDROM, Session Three, Minneapolis, Twin City Fellowship, Jan 2006.72
[44] Pagitt Doug. ReImagining Spiritual Formation. Grand Rapids, MI: Zondervan. 2003, P. 122, 123.
[45] Livingstone Neil. How can you trust the Bible? – 2007. – [Cited 2009, 22 March] – Available from: http://chitv.org/ourprograms/Adult Classes/The Story/how can you trust thebible[1].pdf
[46] Bell Rob. Velvet Elvis. Grand Rapids: Zondervan, 2005. P. 50.
[47] Bell Rob. Velvet Elvis. Grand Rapids: Zondervan, 2005. P. 164.
Богословские размышления #11, 2010., стр. 55-75.