Богословие Появляющейся церкви. Деконструктивизм и Писание. Деконструктивизм против непреложных истин. Серия статей, Часть 6.
Роман Соловий
Богословы движения Появляющейся церкви отвергают особое внимание консервативного евангельского богословия к устному и написанному Слову, расценивая его как лого-центричный продукт модернизма Просвещения, не замечая при этом, что постмодернистский подход к языку также имеет свои опасности.
Радикальное крыло Появляющейся церкви, которое провозглашает необходимость постмодернистского прочтения христианства, стремится сформировать новые герменевтические подходы, отталкиваясь от выдвинутой Ж. Деррида стратегии деконструктивизма. Согласно ей, каждая культура строится вокруг системы определенных ценностей, которые в рамках этой культуры воспринимаются как безусловные и универсальные, однако бытие иной культуры может направляться совершенно другими (иногда противоположными) идеями и ценностными ориентирами.
Поэтому считается, что восприятие каждого текста обусловливается принятыми в данной культуре конструкциями, каждая из которых имеет центр и периферию. Имеется в виду присущая человеку склонность объяснять мир через систему двойных (бинарных) оппозиций, то есть противоположных понятий (белое и черное, мужчина и женщина, душа и тело, содержание и форма, означающее и означаемое, природа и цивилизация и т.д.). При этом одно из понятий обычно становится привилегированным и вытесняет другое на периферию. Такое отношение непроизвольно воспринимается носителями данной культуры.
Деконструкция же видит свою цель в том, чтобы задуматься над привычными суждениями, отказаться от доминирования «центра» и предоставить большее значение понятиям, вытесненным на периферию. По словам А. Десницкого, в результате такого прочтения текст образует смыслы, которые раньше казались скрытыми, были подавленными или запрещенными. При этом деконструктивист последовательно избегает создания новых бинарных оппозиций, требуя постоянно деконструировать даже свои собственные положения.
Таким образом, постмодернизм предполагает преобразование других авторов и их произведений в своеобразное сырье, объект манипулирования при производстве собственных текстов[33]. Деконструктивизм стремится разъединить связь между словами и вещами, которые они обозначают, таким образом, что определение слов трактуется скорее как упражнение во власти, а не подчинение действительности. Завершающим этапом деконструкции является «означивание» – насильственное вкладывание автором нового, часто противоположного содержания в текст или поступок другого автора.
С. Гренц отмечает: «Деррида приходит к выводу, что, в конце концов, язык просто «ссылается сам на себя». Указатель, утверждает он, всегда будет указывать на другой указатель. Таким образом, речь – это цепь указателей, ведущих к другим указателям. В этой цепи каждый указатель, в свою очередь, становится тем, на что указывает другой указатель. Поскольку местоположение в тексте, в котором находится указатель, постоянно меняется, он никогда не может быть определен исчерпывающе. Таким образом, Деррида считает, что значение никогда не бывает статичным, не бывает «раз и навсегда». Значение изменяется во времени и с изменением контекста, вследствие этого мы должны постоянно «оттягивать» или не давать воли нашей склонности приписывать постоянные значения»[34].
Таким образом, постмодернизм сознательно отказывается от поиска правильного, объективного содержания текста, он отрицает само его существование, ведь любой текст создается на основании других, раньше созданных текстов. Собственно, в постмодернизме вся культура рассматривается как совокупность текстов, с одной стороны, берущих начало в ранее созданных текстах, а с другой – создающих новые тексты.
Итак, вместо поиска единственного правильного значения текста, на первое место выступает субъективная игра идей, образов и смыслов, связанная прежде всего с ожиданиями и интересами читателя. Постмодернистская герменевтика вообще отрицает вкладывание автором в текст определенного содержания, считается, что при прочтении текста содержание изменяется каждый раз по-новому. При последовательной установке на «свободную игру активной интерпретации» оригинальный смысл, который (как будто бы) имел в виду автор, не считается ни единственно возможным, ни наиболее правильным. Один из самых радикальных последователей этого подхода Р. Барт развил идею «смерти автора», согласно с которой каждый читатель может подняться до уровня автора (кто писал первоначальные тексты Писания или редактировал их), он имеет право приписывать тексту любые смыслы, в том числе и те, которые даже отдаленно не предвиделись его создателем. То есть, как видим, «текст становится, в сущности, не только автономным, но и анонимным»[35].
Важно подчеркнуть, что «деконструкция» представляет собой непрерывный процесс, она исключает подведение любого итога, обобщения, сведение к какому-либо мета-дискурсу. Такая попытка означала бы намерение остановить этот процесс, задать ему границы и исчерпать его, поставить под сомнение идею о том, что все тексты разнородные и противоречивые.
Примечания
[33] Десницкий Андрей. «Новая герменевтика» и перспективы православной библеистики. – 2009. – [Cited 2009, 22 December] – Available from: <http://www.kievorthodox.org/site/scripturistic/ 2075/>
[34] Grenz Stanley J. A Primer on Postmodernism. Eerdmans Publishing Company. 1996. P. 144.
[35] Ратников В.П. Постмодернизм: истоки, становление, сущность // Философия и общество, № 4, 2002.
Богословские размышления #11, 2010., стр. 55-75.