Но на выразителя идей Контрпросвещения он не тянет.
Борис Межуев, философ, публицист
Не хотелось мне быть защитником Дугина, но, к сожалению, приходится признать, что для подавляющего большинства моих соотечественников понятие «философ» примерно равнозначно понятию «хороший мальчик». Или «хорошая девочка», если речь о представительнице прекрасной половины. Мысль о том, что хороший «философ» может быть «плохим мальчиком», и напротив совсем «хороший мальчик» может быть никудышным философом, это все высшая математика, о которой в нашем Отечестве говорить даже неудобно.
Как я понимаю философию Дугина. В ее основе лежит одна простая мысль — настоящее бытие открывается перед лицом смерти, потому что перед лицом смерти ты понимаешь, что бытие и ничто есть одно и то же. Вся западная метафизика — это не столько забвение бытия, сколько забвение смерти, такая апелляция к вечному настоящему. Из этого следует вывод, что подлинное откровение настоящего бытия (Seyn) — это война, а самые истинные философы — это воины. Те, кто сидит в кабинетах и читает книжки и мыслит математическими формулами — они к настоящему бытию отношения не имеют. Далее эта простая в общем интуиция расписывается через всю историю философию. И, по-моему, это и есть подлинный Хайдеггер, то что он на самом деле хотел сказать человечеству. Если оставить в стороне разные тонкости перевода и интерпретации.
Марксизм прав в том, что философия имеет классовое происхождение, философия не что иное, как систематизированная претензия определенного класса на власть и влияние в обществе. Если очень упрощенно, то проект Просвещения — это утверждение претензий на власть и влияния Интеллектуального класса, класса, родившегося в эпоху Нового времени и определившего собой эту эпоху. Философия Контрпросвещения, представителем (на самом деле можно сказать даже «типичным» представителем) которой является Дугин — это систематическая дискредитация этих претензий.
Дугин, вне всякого сомнения, явился выразителем классовых претензий той очень широкой группы, которую можно назвать «силовыми структурами». Кто-то назвал их «новым дворянством», кто-то предпочитает именовать «кшатриями», но смысл один: речь идет о проекте как бы подчинения интеллектуального класса и также класса промышленного и торгового, людям в погонах. Причем Дугин ориентировался преимущественно на военных и, думаю, строил свою философию в расчете на них. Но жизнь внесла коррективы: сегодня в России силовые структуры это нечто большее, чем военные, но СВО внесла свою лепту, и Дугина с равным успехом могут считать «своим» философом и бойцы Росгвардии, ЧВК, и бывшие ополченцы.
Дугин — это проект Контрпросвещения, но с опорой не на клерикальные круги, а именно на силовое сообщество. В этом смысле Дугин действительно выразил собой философию самой эпохи. Задача интеллектуального класса должна была бы состоять в защите идеи Просвещения, возможно, в консервативном ее переосмыслении. Но кто на это способен сегодня?