Спасение российской экономики по согласию и расчету. О том, как бизнес и государство могут помочь друг другу пережить коронавирус.
Владислав Иноземцев
Объявление «неформализованных» выходных фактически на полтора месяца стало одним из самых серьезных испытаний для российской экономики за последнее десятилетие. Я не стану в очередной раз критиковать власть за то, что она не взяла на себя ответственность за последствия введенных ею ограничений. Я попытаюсь задуматься о том, какими должны быть сейчас действия бизнеса, желающего избежать самого печального сценария развития событий.
Безусловно, в ситуации, когда десятки отраслей принудительно остановлены, работники отправлены на «самоизоляцию», а обязательные платежи в лучшем случае отсрочены, да и то всего на полгода, не стоит предполагать, что ситуация может «рассосаться» сама собой. Временное повышение зарплат врачей, ускоренная выплата детских пособий и даже «кредитные каникулы» – не те меры, которые могут спасти страну. Самообман, согласно которому выделение средств на покрытие бюджетного дефицита считается важной антикризисной мерой, также не принесет результата.
Правительство вынуждено будет поддержать экономику, как, кстати, оно сделало (пусть и не очень умело) в ходе кризиса 2008-2009 гг. Однако сегодня видно, что оно не только не хочет «разморозить» накопленные резервы, но и просто не знает, как организовать нужную помощь.
Так происходит по довольно простой причине: оно привыкло рассчитывать на финансовый резерв, который сегодня пусть и велик как никогда, но все же конечен. Одновременный удар упавших нефтяных цен и коронавирусной инфекции поставил правительство в тупик: по последним оценкам, один нефтяной шок лишит бюджет около 3 трлн рублей, что равно дефициту в 2,5 трлн (бюджет на 2020 г. верстался как профицитный). Судя по тому, как менялись прогнозы в 2008 и 2009 гг., цифра может легко вырасти до 4, и даже 5 трлн рублей.
Остановка экономики на полтора месяца (если предположить, что хозяйственная активность сокращается при этом на 35-40%) означает снижение ВВП на 5-6% и заметное падение бюджетных поступлений. Тут, как говорится, мысль останавливается. Разорение до 3 млн мелких и средних предприятий может сделать картину ещё более безрадостной.
Министерство экономики обещало до 9 апреля переписать прогноз развития российской экономики на 2020 г. (в прежнем содержался ориентир роста ВВП на 1,9%, в то время как сейчас прогнозы колеблются от падения на 5,6% до краха в пределах 7%). Однако нового документа пока не появилось.
Если правительство будет и дальше рефлексировать так же стремительно, ничего хорошего в ближайшее время ждать не приходится – поэтому я бы предложил бизнесу вмешаться в ситуацию.
Мы все были свидетелями того, как недавно в США Конгресс принял пакет помощи экономике на 2,2 трлн долларов. Однако я хочу напомнить, что внесён этот билль был как набор мер «всего» на 940 млрд долларов. Как только эта тема начала обсуждаться, отдельные компании, отраслевые ассоциации, профсоюзы и многочисленные лоббисты начали вносить свои предложения, взвинтившие цену закона более чем вдвое. В России следовало бы запустить процесс в обратном направлении.
С момента начала кризиса и объявления первых «каникул» несколько отраслевых бизнес-ассоциаций направили в Белый дом оценки своих убытков, запросив помощи. Насколько я понимаю, никакого внятного ответа не последовало. В такой ситуации разумно призвать к созданию круглого стола бизнеса и профсоюзов с целью понять масштабы проблем и оценить потребности в финансовой поддержке. Подобная инициатива могла бы иметь три значимых последствия.
Во-первых, каждая отрасль выставит и попытается обосновать свои потери «по максимуму». Это очень нужно – нет ничего важнее, чем осознавать реальные масштабы проблем. Однако при этом сразу окажется, что, с одной стороны, практически все отраслевые объединения смогут сами разработать предложения по экономии возможной помощи – и тем самым их претензии сократятся. А с другой стороны, некоторая (и, вероятно, даже значительная) часть необходимых средств пойдет на расчеты с представителями других отраслей. Последнее означает, что бизнес, видя общую картину, сможет по сути подготовить зачет встречных требований – и в этом случае общая сумма желаемой поддержки может ещё больше уменьшиться. От получившихся цифр можно будет начинать «торговаться» с правительством, представители которого изначально должны участвовать в работе такого собрания.
Во-вторых, присоединение к данной дискуссии представителей профсоюзов ( а также крупных трудовых коллективов и независимых экспертов по трудовым отношениям) позволит понять границы возможного для работников.
Да, в США власти могут платить новым безработным по 600 долларов в неделю на протяжении трех месяцев, а в России обещают только 12,1 тыс. рублей в месяц. Но, может быть, удастся найти какой-то компромиссный вариант между сохранением зарплаты (что, откровенно говоря, выглядит нереально) и этим пособием (на которое в больших городах прожить невозможно). Вовлечение представителей работников в переговоры предпринимателей и понимание как первыми, так и вторыми границ возможного снимет отчужденность общества от бизнеса и бизнеса от власти – потому что сегодня последним делом было бы добавлять к нарастающим трудностям элементы социальной вражды.
В-третьих, подобные формы консультаций помогли бы снять самую важную на сегодня проблему – невиданное недоверие общества к власти, и, я бы даже сказал, страх власти перед обществом. Отношения между бизнесом и населением, с одной стороны, и чиновничеством, с другой, должны строиться на понимании опасений и ответственности друг друга. Повторю: не поддерживая стремление власти продолжать оберегать резервные фонды на фоне рушащейся экономики, я, тем не менее, понимаю причины ее нерешительности. Бизнес и общество должны показать, что они хотят помочь сохраниться и экономике, и общественному порядку, и конституционному строю. Но при этом желают встретиться с чиновниками «на середине пути», придя по сути к новому антикризисному консенсусу, с которым Россия может прожить ближайшие несколько лет. Надеяться на то, что все проблемы сами собой решатся за пару месяцев, вероятно, не стоит.
На протяжении многих лет российская управленческая элита активно замыкалась в своей «вертикали власти», создавая большое количество de facto бутафорских организаций и институтов, претендовавших на выражение общественного мнения. Этот процесс во многом и привел к нынешней ситуации, в которой власть боится откровенно разговаривать с обществом, а общество склонно лишь обвинять политическую верхушку. Исходя из того, что Кремль не собирается отступать от предложенной президентом конституционной реформы, либерализовать избирательный процесс и допускать реальный контроль законодательной власти над исполнительной, следует признать необходимость срочного создания какой-то неформальной структуры, способствующей сглаживанию существующих противоречий и конфликтов.
Кризис является идеальным моментом для такой попытки хотя бы потому, что антикризисный формат диалога заведомо будет рассматриваться как чрезвычайный и временный – и, следовательно, не угрожающий институтам, построенным в последние годы.
Российская власть в последнее время, как мне кажется, пугала всех – и прежде всего саму себя – наличием в России какой-то мифической оппозиции, которая якобы мечтает разрушить сложившийся порядок. Хорошо это или плохо, но такой оппозиции в стране нет. Последние месяцы показали это очень ясно: не появилось ни лидеров, ни программ, ни движений, которые бы воспользовались сложившейся ситуацией. Между тем желание как простых граждан, так и представителей бизнеса не допустить экономического коллапса не стоит воспринимать как угрозу для власти – напротив, запуск конструктивного диалога между ними выглядит сегодня самой разумной опцией.
На мой взгляд, сегодня следует исходить из того, что ситуация в стране не столь катастрофична, как это может показаться. Помимо значительных резервов, существует возможность наращивания государственного долга, остающегося крайне низким; не задействованы инструменты рефинансирования через Банк России, выпуска гарантированных государством корпоративных бондов, организации отсроченных платежей, взаимных зачетов или налоговых кредитов. Возможностей избежать банкротства предприятий, разрыва производственных цепочек, увольнения миллионов работников сегодня существует масса. Проблема в том, что чиновники, в последнее время диктовавшие экономике, как ей жить, совершенно не приспособлены вырабатывать и принимать оптимальные решения быстро и с соблюдением интересов различных социальных групп. К этому в гораздо большей степени предрасположены предприниматели – в первую очередь те, кто получает основную часть своих доходов от рыночных операций, а не от бюджетных подрядов.
В России нет и не должно быть «системообразующих» и несущественных предприятий – все они должны оцениваться только исходя из того, каким потенциалом противодействия кризисным явлениям обладают. Чтобы справиться с проблемами, нужно единство, а не разделенность. Совместная работа, а не поиск врагов.